— А такие широкие жесты, это совсем ни к чему. — Было видно,
что человек в черном от души забавлялся, но при этом он ухитрялся казаться
рассерженным.
— И все-таки, — усмехнулся стрелок, и усмешка его вышла
горькой, наверное, из-за соли, попавшей на крошечные язвочки во рту — последствия
длительного авитаминоза.
— Ты что, боишься наколдованного мяса?
— Да. Боюсь.
Человек в черном откинул с лица капюшон.
Стрелок молча смотрел на него. На самом деле его лицо —
теперь не скрытое капюшоном — вызвало у стрелка только тревожное разочарование.
Это было красивое лицо с правильными чертами, безо всяких отметин или
характерных морщин, которые выдают человека, познавшего тяжелейшие времена и
посвященного в великие тайны. Длинные черные волосы свисали неровными
спутанными прядями. У него был высокий лоб, темные сверкающие глаза, совершенно
непримечательный нос, полные, чувственные губы, а кожа — бледная, как и у
самого стрелка.
— Я думал, ты старше, — сказал наконец стрелок.
— А почему? Я почти что бессмертный, как, кстати, и ты,
Роланд, — по крайне мере сейчас. Я мог бы, конечно, явить тебе то лицо, которое
ты ожидал увидеть, но я решил показать тебе то, с которым я… гм… родился.
Смотри, стрелок, какой закат!
Солнце уже скрылось за горизонтом, и небо на западе
озарилось воспаленным зловещим светом.
— Смотри, стрелок. Следующий восход ты увидишь нескоро, —
сказал человек в черном.
Стрелок вспомнил черную пропасть под горной грядой и поднял
глаза к небу, усыпанному бесчисленными созвездиями.
— Это уже не имеет значения, — сказал он тихо. — Сейчас.
2
Человек в черном плавно и быстро перетасовал колоду. Карт
было много. Их обратную сторону украшали какие-то замысловатые завитки.
— Это карты Таро, — пояснил человек в черном. — Только к
обычной колоде я добавил еще и карты собственного изобретения. А теперь,
стрелок, смотри внимательно.
— Зачем?
— Я буду предсказывать тебе будущее. Нужно открыть семь
карт, одну за другой, и посмотреть, как они лягут по отношению друг к другу. В
последний раз я занимался таким гаданием, когда Гилеад еще стоял и дамы играли
в шары на западной площадке. И есть у меня смутное подозрение, что такого
расклада, как у тебя, в моей практике еще не было. — Насмешливая нотка вновь
прокралась в его голос. — Ты — последний на свете авантюрист. Последний
крестоносец. И тебе это нравится, да, Роланд? Тебе это льстит? Однако ты даже
не представляешь, как ты сейчас близко к Башне. Теперь, когда ты возобновил
свой поиск. Миры вращаются у тебя над головой.
— Что значит возобновил? Я его не прекращал.
Человек в черном расхохотался, но не сказал, что его так
позабавило.
— Тогда открой мне мою судьбу, — хрипло проговорил стрелок.
И вот перевернута первая карта.
— Повешенный, — объявил человек в черном. Тьма скрывала его
лицо, как прежде его скрывал капюшон. — Но сама по себе, без других карт, она
означает не смерть, а силу. Повешенный — это ты, стрелок. Тот, кто вечно бредет
к своей цели над бездонными пропастями Наара. И одного спутника ты уже сбросил
в пропасть, верно?
Стрелок промолчал, и человек в черном перевернул вторую
карту.
— Моряк. Обрати внимание: чистый лоб, щеки, не знавшие
бритвы. В глазах — боль и обида. Он тонет, стрелок, и никто не бросит ему веревку.
Мальчик Джейк.
Стрелок поморщился, но ничего не сказал.
Перевернута третья карта. Омерзительный бабуин, скаля зубы,
сидит на плече у молодого мужчины. Лицо юноши, застывшее в стилизованной
гримасе ужаса, запрокинуто вверх. Присмотревшись, стрелок увидел, что бабуин
держит плетку.
— Узник, — сказал человек в черном.
Пламя костра тревожно взметнулось, отбросив тень на лицо
человека на карте, и стрелку показалось, что нарисованное лицо передернулось и
еще больше скривилось от безмолвного ужаса. Стрелок отвел взгляд.
— Правда, что-то в нем есть угнетающее? — Казалось, человек
в черном едва сдерживает смешок.
Он перевернул четвертую карту. Женщина — ее голову покрывает
шаль — сидит у прялки. В пляшущем свете костра стрелку показалось, что она
хитровато улыбается и плачет одновременно.
— Госпожа Теней, — сказал человек в черном. — Тебе не
кажется, что у нее два лица, стрелок? Так и есть. Два лица, это как минимум.
Она разбила синюю тарелку!
— И что это значит?
— Не знаю.
И стрелок почему-то поверил, что — хотя бы на этот раз —
человек в черном сказал ему правду.
— Зачем ты мне все это показываешь?
— Не спрашивай! — резко оборвал его человек в черном, и все
же он улыбался. — Не спрашивай. Просто смотри. Считай, что это всего лишь
бессмысленный ритуал, если тебе так легче, и успокойся. Это как в церкви: всего
лишь обряд.
Он хихикнул и перевернул пятую карту.
Ухмыляющаяся жница сжимает косу костяными пальцами.
— Смерть, — сказал человек в черном. — Но не твоя.
Шестая карта.
Стрелок посмотрел на нее и почувствовал, как его пробирает
странный, тревожащий холодок предвкушения. Ужас смешался с радостью, и не было
слов, чтобы назвать это чувство. Ему казалось, что его вот-вот стошнит, и в то
же время хотелось пуститься в пляс.
— Башня, — тихо вымолвил человек в черном. — Вот она, Башня.
Карта стрелка лежала в центре расклада, а каждая из
последующих четырех — по углам от нее, как планеты-спутники, вращающиеся вокруг
одной звезды.
— А куда эту? — спросил стрелок.
Человек в черном положил Башню поверх карты с Повешенным,
закрыв ее полностью.
— И что это значит? — спросил стрелок.
Человек в черном молчал.
— Что это значит? — нетерпеливо повторил стрелок.
Человек в черном молчал.
— Будь ты проклят!
Молчание.
— Чтоб тебе провалиться. Ладно, ну а седьмая карта?
Человек в черном перевернул седьмую. Солнце стоит высоко в
чистом голубом небе. Купидоны и эльфы резвятся в сияющей синеве. Под солнцем —
безбрежное красное поле, озаренное светом. Розы или кровь? Стрелок так и не
понял. Может быть, и то, и другое, подумал он.
