— Я не совсем точно выразился, — сказал человек в черном и
бросил окурок в догорающий костер. — Никто тебе ничего не дарует, стрелок,
потому что она, эта сила, уже есть в тебе. И я должен сказать тебе это, отчасти
из-за того, что ты решился пожертвовать мальчиком, отчасти из-за того, что
таков порядок, естественный ход вещей. Воде надлежит течь с горы вниз, а тебе
надлежит знать. Как я понимаю, ты призовешь себе троих… но на самом деле мне
все равно. Я ничего не хочу знать.
— Троих, — пробормотал стрелок, вспомнив предсказание
оракула.
— Вот тогда и начнется веселье. Жалко только, меня там не
будет. Прощай, стрелок. Я свое дело сделал. Цепь по-прежнему у тебя в руках.
Смотри только, как бы она не обмоталась вокруг твоей собственной шеи.
Как будто какая-то внешняя сила подтолкнула Роланда, и он
спросил:
— Это еще не все, правда?
— Да. — Человек в черном улыбнулся стрелку своими бездонными
глазами и протянул к нему руку. — Да будет свет.
И стал свет. И на этот раз свет был хорош.
9
Роланд проснулся у остывшего кострища и обнаружил, что
постарел на десять лет. Его черные волосы поредели на висках и подернулись
сединой, цвета осенней паутины. Морщины на лице стали глубже, кожа — грубее.
Остатки дров, которые он собирал для костра, сделались
тверже камня, человек в черном превратился в ухмыляющийся скелет в истлевающем
темном плаще: еще одна кучка костей в этом месте смерти, еще один череп на этой
голгофе.
Это действительно ты? — подумал стрелок. — Что-то я
сомневаюсь, Уолтер о'Мрак… что-то я сомневаюсь, Мартен.
Он встал на ноги и огляделся. А потом вдруг наклонился и
протянул руку к останкам своего собеседника, с которым они проговорили всю
вчерашнюю долгую ночь (если это действительно были останки Уолтера) — ночь,
растянувшуюся на десять лет.
Он отломал нижнюю челюсть от ухмыляющегося черепа и небрежно
засунул ее в левый передний карман своих джинсов. Вполне подходящая замена для
той, что осталась в горах.
— И что из того, что ты мне говорил, было правдой? — спросил
он. Он был уверен, что очень немногое. Но ложь была хороша. Прежде всего
потому, что она очень умело мешалась с правдой.
Башня. Где-то там, впереди, она ждет его — средоточие
Времени, средоточие Размера.
Он снова отправился в путь. На запад. Повернувшись спиной к
восходу, лицом к океану. Осознавая, что целый этап его жизни прошел,
завершился.
— Я любил тебя, Джейк, — сказал он вслух.
Его онемелое тело постепенно приобрело обычную подвижность,
он зашагал быстрее и уже вечером вышел на край земли. Он уселся на пустынном
берегу, что простирался и влево, и вправо, теряясь в бесконечности. Волны
бились о берег, накатывая непрестанно. Заходящее солнце окрасило воду фальшивым
золотом.
Стрелок сидел, обратив лицо к меркнущему свету дня. Он
замечтался, глядя на небо, где уже зажигались звезды; его решимость не ослабла,
сердце не дрогнуло. Ветер трепал его волосы, теперь поредевшие и поседевшие на
висках; револьверы его отца с рукоятями из сандала лежали, спокойные и
беспощадные, у него на бедрах. Он был одинок, но не считал одиночество чем-то
плохим или постыдным. Тьма опустилась на мир, и мир сдвинулся в места. Стрелок
ждал, когда придет время для извлечения, и предавался своим долгим грезам о
Темной Башне, к которой он подойдет однажды — в сумерках, трубя в рог, чтобы
сразиться в последней немыслимой битве.
Переводчик выражает благодарность всем, кто помогал в
работе: Сергею Тихоненко aka Expert, Владу
Полещикову, Андрею Бекеше, Дмитрию Голомолзину aka Гед
