Книга Каменный плот, страница 59. Автор книги Жозе Сарамаго

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Каменный плот»

Cтраница 59

Погодка стоит — как по заказу. Со склона холма, где был их лагерь, они съезжают вниз, на дорогу, лошадьми правит, никому не доверяя бразды правления — сиречь, вожжи — Мария Гуавайра: такой спуск требует от возницы искусства и умения говорить с лошадьми, кругом валуны да утесы, не дай бог, подвернется копыто, сломается ось — не выберешься. А лошади ещё не успели приноровиться друг к другу, не достигли, так сказать, полного взаимопонимания: Пиренеец не доверяет крепости ветеранских сухожилий, а Галисиец, получив нежданно-негаданно напарника, все тянет в сторону, словно хочет отделаться от него, вынуждая того тем самым к дополнительным усилиям. Эти недоразумения не укрываются от зоркого глаза возницы, и, оказавшись на дороге, она приводит старика в чувство, виртуозно перемешав в должных пропорциях ласку и таску. Имена для коней придумал Жоакин Сасса, рассудив, что эти две лошадиные силы — не чета тем, что были запрятаны под капот Парагнедых: те были неразличимы и хотели одновременно и одного и того же, а эти отличаются всем решительно, кроме разве что масти — и нравом, и видом, и возрастом, и темпераментом, а потому совершенно необходимо дать каждому из них собственное имя, вот пусть и зовутся — Пир и Гал. Очень глупо, сказал на это просвещенный Жозе Анайсо, Пирр — это был такой невезучий древний царь, а галл — значит «француз». Мы не в древности, отрезал Жоакин Сасса, и не во Франции, я — их крестный, и нарекаю одного Пиренеец, а другого — Галисиец, а сокращенно — Пир и Гал. Женщины с улыбкой переглянулись, слушая шутейную перепалку своих возлюбленных. Совершенно неожиданно встрял Педро Орсе: Будь они жеребцом и кобылой, и произведи на свет сыночка, его по правилам коннозаводства следовало бы назвать — Пигаль, и его спутники, знакомые с достижениями европейской культуры, воззрились на старика в удивлении, недоумевая, с чего это вспомнилась ему достозлачное место — да ни с чего, простое совпадение, непреднамеренная игра созвучий, и многие удачные каламбуры — суть плод случайности. О том, что есть в Париже Place Pigalle, не имел Педро Орсе ни малейшего представления.

В первый день проделали не более семидесяти километров — прежде всего, потому что лошадям следовало втянуться после долгого периода праздности, в котором один пребывал из-за болячки на спине, другой — оттого, что ждал, когда же будет принято решение, а, во-вторых, надо было дать небольшой крюк и заехать в городок Луго, лежавший чуть в стороне, к северо-западу от дороги, чтобы там разжиться товарами для грядущей торговли. Купили городскую газету, чтобы узнать новости, и увидели напечатанный там с опозданием на день снимок, красноречиво свидетельствовавший о том, что полуостров сменил курс относительно прежней траектории своего движения, для удобства читателей предусмотрительно показанной пунктиром. Сомнений не было — полуостров свернул под прямым — прямее некуда — углом, однако по поводу всех вышеприведенных гипотез газета из-за давних разочарований, быть может, высказывалась с долей здорового скептицизма, который, впрочем, объясняется и столь характерным для провинции неумением видеть дальше собственного носа.

В магазинах готового платья, куда, естественно отправились женщины, которым поручено было произвести отбор, и Жоакин Сасса, который должен был производить подсчеты и расчеты, они долго колебались, не зная, отдать ли предпочтение коллекциям осенне-зимнего сезона или же взять прицел на весну. На окончательное решение повлияли их собственные надобности, и стоит ли удивляться тому, что Жоана Карда и Мария Гуавайра, считавшие себя форменными оборванками, не совладали с искушением принарядиться самим и приодеть своих спутников. Подводя итог, можно сказать, что приобретенные вещички сулили известную выгоду, если, конечно, спрос будет соответствовать предложению. Жоакин Сасса, однако, выказывал некоторые признаки нетерпения и досады, говоря так: Вы ухнули половину всех наших денег, и если через неделю не вернем себе хотя бы половину этой половины, можно будет закрывать лавочку, поймите же, что в нашем положении, когда нет возможности взять кредит, а оборотный капитал сильно ограничен, единственное спасение — в идеальном регулировании товаропотоков, в поисках золотой середины между затовариванием и дефицитом. Эта речь, произнесенная на первом же привале после выезда из Луго, была благосклонна выслушана остальными.

То, что дорога к коммерческому процветанию не будет устлана розами, выяснилось очень скоро, когда первая же покупательница торговалась так искусно и отчаянно, что две юбки пришлось продать ей почти себе в убыток. Продавщицей на этот раз выступила Жоана Карда, которая потом просила у своих компаньонов прощения и божилась, что очень скоро станет самой свирепой и неуступчивой из всех, кто на пространстве бывшего Пиренейского полуострова промышляет торговлишкой. Если не спохватимся — очень скоро профукаем и деньги и товар, ещё раз напомнил всем Жоакин Сасса, а ведь нам не только самим пить-есть надо, но и кормить три рта: на нашем попечении пес и две лошади. Ну, положим, пес сам себе пропитание находит, сказал Педро Орсе. До сих пор так и было, но однажды выдастся у него неудачная охота, он вернется к нам с поджатым хвостом, и что тогда мы ему дадим? Половину того, что мне причитается. Это очень благородно с твоей стороны, но наша забота — не равенство в нищете, а преумножение богатства. Нищета и богатство, заметил Жозе Анайсо, в данном случае — всего лишь слова, но в данный момент нашей жизни мы оказались беднее, чем обычно и чем на самом деле, в странную ситуацию мы попали: живем так, словно сами выбрали себе в удел нищету. Если уж говорить о выборе, то мы его не сделали, а лишь подчинились обстоятельствам, но при этом выбирали из них лишь те, которые отвечали нашим планам, мы уподобились актерам или же их персонажам, если, к примеру, я вернусь к мужу, то кем стану — актрисой, оторвавшейся от своей героини, или же героиней, играющей роль актрисы, а сама-то я где? — и рассуждения, и вопрос принадлежали Жоане Карде. Мария Гуавайра слушала все это молча, а потом сказала не в такт и не в лад, будто начиная новую тему разговора или не слишком хорошо поняв смысл предыдущего: Люди рождаются на свет ежедневно, только от них самих зависит, перейдет ли в сегодня то, что было вчера, или от корня и колыбели начнется новый день. Однако существует ведь опыт, возразил Педро Орсе, мы учимся и постигаем. Да, ты прав, сказал на это Жозе Анайсо, но жизнь проживаем так, словно никаких уроков из прошлого не извлекли, или же используем лишь ту часть этого опыта, которая позволяет нам упорствовать в наших заблуждениях и ошибках, извлекая из опыта оправдания и ссылаясь на него, и вот что мне пришло сейчас в голову, быть может, вам это покажется чушью и бессмыслицей — опыт важнее для всего общества в целом, чем для каждого отдельного члена этого общества, ибо общество использует опыт всех, тогда как никто из нас, людей, не хочет, не умеет, не может использовать весь свой опыт целиком.

Вот какие захватывающие вопросы обсуждались на привале, под деревом, во время обеда — скромного и скудного, как и пристало путникам, не завершившим ещё свой дневной переход — а ежели кому покажется, что беседа, которую они при этом вели, не соответствует ни месту, ни обстоятельствам, то мы принуждены будем напомнить, что образование и культурный уровень наших странников позволяет им вести — а нам ввести в повествование разговор, на который, если глядеть на него исключительно с точки зрения литературной композиции, требующей исключительного же правдоподобия, у них и в самом деле не хватило бы умственных ресурсов. Вспомним, однако, что всякому, безотносительно к его мыслительным способностям, случается хоть раз в жизни сделать или произнести такое, что намного превышает его природные и благоприобретенные качества и свойства, и если бы нам удалось вырвать этих людей из размывающей очертания тусклой мглы повседневности или же они сами, с мясом, как говорится, выдрались бы из этой паутины, то каких только чудес не свершили бы они, какую глубину постижения не обнаружили бы — потому что каждый из нас знает неизмеримо больше, чем полагает, а каждый из них — если есть мы, должны быть и они — неизмеримо больше того, что готовы за ним признать другие. Пятеро под деревом собрались по обстоятельствам чрезвычайным, так что удивляться надо было бы, если бы они не сумели сказать чего-нибудь, выходящего из ряда вон.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация