– Когда увидел копа, мог думать только о том, что Закон
разберется с нами, когда нас привезут обратно. А Гриффин – это от грифона,
мифической птицы… ты знаешь, из рассказа, с которым я помогал тебе…
– Да, – кивнул Блейз, не помня никакого грифона. – Да,
конечно.
– Но они узнают, что это были мы, когда услышат о двух
парнях, сбежавших из «Хелл-хауза»
[35]
. – Лицо Джона стало серьезным. – Коп
точно нас вспомнит. И будет в бешенстве. Господи, ведь будет?
– Так, думаешь, нас поймают?
– Нет. – На лице Джона еще отражалась усталость, но
разыгранная с копом сценка добавила блеска его глазам. – Добравшись до Бостона,
мы ляжем на дно. Не будут они очень уж активно искать двух подростков.
– Это хорошо.
– Но билеты лучше купить мне. А ты до Бостона изображай
немого. Так безопаснее.
– Как скажешь.
Джонни купил билеты, они сели в автобус, в котором большую
часть мест занимали мужчины в форме и молодые мамаши с маленькими детьми.
Пивной живот и откляченный зад водителя не мешали тому ходить в отутюженных, с
острыми стрелками, серых форменных брюках. Блейз подумал, что станет водителем
автобуса «Грейхаунд», когда вырастет.
Двери с шипением закрылись. Сзади заурчал мощный двигатель.
Автобус выкатился из посадочной зоны и выехал на Конгресс-стрит. Они двигались.
Куда-то ехали. Блейз смотрел во все глаза.
По мосту они пересекли реку и попали на шоссе № 1. Скорость
автобуса увеличилась. Они проезжали мимо нефтяных резервуаров и рекламных
щитов, приглашавших остановиться в том или ином мотеле или заглянуть в
«ПРОУТИС», лучший лобстерный ресторан штата Мэн. Они проезжали мимо домов, и
Блейз увидел мужчину, который поливал лужайку. Мужчина был в бермудских шортах
и никуда не ехал. Блейз его пожалел. Они проехали мимо отмелей, появляющихся
после отлива, и морских чаек, летающих над ними. «Хелл-хауз», как назвал его
Джон, остался позади. На дворе стояло лето, и день прибавлял яркости.
Наконец он повернулся к Джону. Потому что знал, что лопнет,
если не скажет кому-то, как ему хорошо. Но Джон спал, положив голову ему на
плечо. И во сне выглядел старым и усталым.
Блейз на какое-то мгновение задумался над этим (определенно
не понимая, как на это реагировать), а потом повернулся к окну, которое
притягивало его, как магнит. Зрелище вновь захватило его, и он забыл про Джона,
наблюдая, как мимо проплывает кричащий Сикоуст-Стрип, лежащий между Портлендом
и Киттери. В Нью-Хэмпшире они выехали на платную автостраду и попали в
Массачусетс. Вскоре после этого миновали большой мост, и Блейз догадался, что
они уже в Бостоне.
Он видел перед собой мили неона, тысячи автомобилей и
автобусов, дома, высящиеся со всех сторон. И тем не менее автобус продолжал
путь. Они проехали мимо оранжевого динозавра, охраняющего автостоянку. Они
проехали мимо гигантского парусника. Они проехали стадо пластмассовых коров перед
каким-то рестораном. И везде он видел людей. Они пугали Блейза. Он их боялся,
но одновременно и любил, потому что никого не знал. Джон спал, чуть похрапывая.
Они поднялись на холм, и Блейз увидел мост, побольше
первого, а за ним – дома, побольше тех, мимо которых уже проехали, настоящие
небоскребы, выстреливающие в синеву серебряные и золотые стрелы. Блейз отвел от
них глаза, как от атомного взрыва.
– Джонни. – Он не говорил – стонал. – Джонни, проснись. Ты
должен это увидеть.
– А? Что? – Джон просыпался медленно, протирая глаза.
Наконец увидел то, что видел Блейз через большое окно, и глаза его широко
распахнулись. – Матерь Божья.
– Ты знал, куда мы едем? – прошептал Блейз.
– Да, думаю, да. Господи, мы переедем через этот мост?
Должны переехать, правда?
Они приблизились к реке Мистик и переехали через нее.
Поначалу поднялись к самому небу, а потом опустились под землю, будто на
гигантской копии аттракциона «Дикая мышь» на ярмарке Топшэма. А когда вновь
увидели солнце, оно сверкало меж зданий, таких высоких, что вершины невозможно
было разглядеть через окна «Большой собаки»
[36]
.
Выйдя из автобуса на автовокзале на Тремонт-стрит, Блейз и
Джонни первым делом поискали глазами копов. Не хотели с ними встречаться.
Автовокзал поражал размерами. Объявления гремели над головой, как глас Божий.
Люди сновали взад-вперед, словно рыбы. Блейз и Джонни жались друг к другу,
держались плечом к плечу – боясь, что людской поток разнесет их в разные
стороны, и они уже никогда не встретятся.
– Нам туда, – указал Джонни. – Пошли.
Они добрались до ряда телефонов-автоматов. Все заняты.
Мальчишки встали с краю, наконец темнокожий мужчина закончил разговор и отошел.
– Что это у него на голове? – спросил Блейз, зачарованно
глядя вслед мужчине.
– А, это. Чтобы удерживать волосы и не давать им падать на
лицо. Как тюрбан. Кажется, эта штука называется ду-рэг
[37]
. Не надо таращиться,
тебя примут за деревенщину. Втиснись в будку вместе со мной.
Блейз втиснулся.
– А теперь дай мне десяти… срань господня, в нее нужно
бросать четвертак. – Джон покачал головой. – Не знаю, как здесь живут люди.
Давай четвертак, Блейз.
Блейз дал.
В будке на полке лежал телефонный справочник в жестком
пластиковом переплете. Джон нашел нужный номер, бросил в щель четвертак,
набрал. Заговорил хриплым голосом. Повесил трубку, широко улыбаясь.
– У нас две ночи в А-эм-ха
[38]
на Ханингтон-авеню. Двадцать
баксов за две ночи! Зови меня христианином! – Он поднял руку.
Блейз ударил ладонью по ладони.
– Но мы не сможем потратить почти двести долларов за два
дня, не правда ли?
– В городе, где телефонный звонок стоит четвертак? Не смеши
меня. – Джон огляделся. Его глаза сверкали. Казалось, здание автовокзала и все,
что находилось внутри, принадлежало ему. Потом Блейз долго не видел такого
взгляда… пока не встретил Джорджа. – Послушай, Блейз, давай пойдем на игру
сегодня. Что скажешь?
Блейз почесал затылок. Все происходило слишком уж для него
быстро.
