Через час оказался на лесной ферме, в питомнике округа
Камберленд. Здесь маленькие голубые ели уходили вдаль стройными рядами, каждая
росла в шести футах от своих соседок. Теперь Блейз смог идти по длинному,
прикрытому кронами коридору, где глубина снега не превышала трех дюймов. А
кое-где его и вовсе не было. И Блейз знал, что шоссе находится за питомником
округа Камберленд.
Добравшись до западной границы этого игрушечного леса, он
сел на вершину насыпи и съехал на пятой точке на дорогу №289. Чуть дальше в
слепящем снегу мигал свет на вершине башни, который он хорошо помнил: с двух сторон
красный, с двух – желтый. А за башенкой, словно призраки, белую темноту
пробивали несколько уличных фонарей.
Блейз перешел шоссе, засыпанное снегом, без единого
автомобиля, и зашагал к заправочной станции «Экксон», расположенной на углу.
Маленький островок света на стене из шлакоблоков вырывал из темноты телефонную
будку. Похожий на снеговика Блейз втиснулся в нее. На мгновение его охватила
паника: он не мог найти мелочь. Но наконец выудил два четвертака из карманов
джинсов и еще один – из куртки. Потом – бул! – мелочь высыпалась в нишу для
возврата денег. Справки по телефонным номерам давали бесплатно.
– Я хочу позвонить Джозефу Джерарду, – сказал он
телефонистке. – В Окома-Хайтс.
Последовала короткая пауза, а потом телефонистка
продиктовала ему номер. Блейз записал его на запотевшем стекле, которое
укрывало телефонный аппарат от снега, понятия не имея о том, что попросил
номер, отсутствующий в телефонном справочнике, и телефонистка назвала его, лишь
следуя инструкциям, полученным от ФБР. Конечно, к этому номеру получали доступ
и доброжелатели, и психи, но если бы похитители не смогли позвонить Джерардам,
не имело бы смысла устанавливать оборудование, определяющее, откуда поступил
звонок.
Блейз набрал «0» и продиктовал другой телефонистке номер
Джерарда. Спросил, платный ли звонок. Оказалось, что да. Спросил, сможет ли он
говорить три минуты за семьдесят пять центов. Телефонистка ответила, что нет,
трехминутный разговор с Окома-Хайтс стоил доллар и девяносто центов. Нет ли у
него телефонной кредитной карточки, поинтересовалась телефонистка.
Нет. У Блейза не было никаких кредитных карточек.
Телефонистка сказала, что счет за разговор могут прислать по
его домашнему номеру, и в лачуге действительно был телефон (который после
смерти Джорджа ни разу не зазвонил), но Блейзу хватило ума не называть номер.
– Тогда за счет вызываемого абонента, – предложила
телефонистка.
– За счет абонента, да! – воскликнул Блейз.
– Ваше имя, сэр?
– Клайтон Блейсделл-младший. – без запинки ответил он.
Радуясь тому, что прошел столь длинный путь не для того, чтобы вернуться с
пустыми руками из-за отсутствия мелочи, Блейз только через два часа осознал,
что допустил тактическую ошибку.
– Благодарю вас, сэр.
– И вам спасибо, – ответил Блейз, довольный собой.
Собственным хладнокровием.
На другом конце провода трубку сняли после первого звонка.
– Да? – В голосе слышались усталость и тревога.
– Твой сын у меня.
– Мистер, сегодня я слышал эти слова десять раз. Докажите.
Блейза услышанное потрясло. Такого он никак не ожидал.
– Ну, он не со мной, знаете ли. С ним мой напарник.
– Да? – и ничего больше. Только «да?».
– Я видел твою жену, когда входил в дом, – ничего другого
Блейзу в голову не пришло. – Такая красотка. В белой ночнушке. И у вас
фотография на комоде… вернее, три фотографии вместе.
– Скажите мне что-нибудь еще, – раздалось с другого конца
провода. Усталость из голоса исчезла.
Блейз пошарил в памяти. Ничего там не было. Ничего такого,
что могло убедить этого упертого мужчину. Потом появилось.
– У старушки был кот. Потому-то она и спустилась вниз. Она
думала, что я – это кот… что я… – Он все рылся и рылся в памяти. – Майки! –
воскликнул он, – Я сожалею, что ударил ее так сильно. Я точно не хотел, но
испугался.
Мужчина на другом конце провода начал кричать. Так
неожиданно.
– Он в порядке? Ради Бога, скажите, Джо в порядке?
В трубке послышались еще какие-то голоса. Вроде бы одна
женщина что-то говорила. Другая кричала и плакала. Вероятно, кричала и плакала
мать. Нармянки скорее всего очень эмоциональны. Как и французки.
– Не вешайте трубку! – В голосе Джозефа Джерарда (а кто еще
это мог быть, как не Джозеф Джерард) слышались панические нотки. – Он в
порядке?
– Да, с ним все хорошо, – ответил Блейз. – Вылез еще один
зуб. Теперь у него их три. Раздражение на попке от подгузников подживает. Я… то
есть мы… мы постоянно смазываем ему попку маслом. Что за проблемы у твоей жены?
Она слишком высокого о себе мнения и не может смазать ребенку попку?
Джерард дышал, как прибежавший издалека пес.
– Мы сделаем все, что вы скажете, мистер. Выполним любые
ваши условия.
Блейз от этих слов даже вздрогнул. Он чуть не забыл, зачем
позвонил.
– Хорошо. Вот что я хочу.
В Портленде телефонистка «АТ и Т»
[56]
докладывала
специальному агенту Алберту Стерлингу:
– «Камберленд-Сентр». Телефон-автомат на заправочной
станции.
– Понял, – кивнул Стерлинг и потряс кулаком.
– Завтра к восьми вечера приготовьте легкий самолет. –
Блейза начала охватывать тревога. Он чувствовал, что слишком уж долго говорит
по телефону. – Пусть летит вдоль шоссе №1 к границе Нью-Хэмпшира. Поняли?
– Подождите… я не уверен, что расслышал…
– Лучше бы тебе расслышать. – Блейз попытался имитировать
интонации Джорджа. – Не пытайся задерживать меня, а не то получишь своего сына
в мусорном мешке.
– Конечно, – пролепетал Джерард. – Я расслышал. Просто все
записывал.
Стерлинг протянул листок бумаги Брюсу Гранджеру и рукой
показал, будто крутит диск телефона. Гранджер позвонил в полицию штата.
* * *
– Пилот увидит сигнальный огонь. Деньги в маленьком чемодане
пусть привяжут к парашюту. Пилот должен сбросить деньги прямо над фа… над
сигнальным огнем. Ребенок будет у вас на следующий день. Я даже пришлю масло,
которым я… мы… мажем ему попку. – Он вдруг понял, что может пошутить. – Причем
совершенно бесплатно.
