Джорджу тоже пришлось хлебнуть немало горя. Родился он в
Провиденсе, в католической больнице святого Иосифа, в палате для тех, кто не
мог оплатить пребывание в больнице. Мать не была замужем, отец остался
неизвестен. Она не приняла предложение монахинь оставить ребенка для
последующего усыновления, забрала сына, чтобы мапьчик служил живым укором ее
семье. Джордж вырос в бедняцкой части города и впервые смошенничал уже в четыре
года. Мать собралась выпороть его за то, что он опрокинул миску сухого завтрака
«Майпо». Джордж сказал, что какой-то мужчина принес ей письмо и оставил в
коридоре. Пока она искала письмо, запер дверь, а сам удрал по пожарной
лестнице. Выпороли его в два раза сильнее, но он навсегда запомнил ощущение
счастья, которое испытал, осознав, что взял верх, пусть и на время. Всю жизнь
он искал это ощущение. Эфемерное, но сладкое.
Рос он умным и озлобленным. На личном опыте учился тому, что
такие неудачники, как Хэнки Мелчер, никак не могли усвоить. Джордж и трое его
знакомых постарше (друзей у него не было) угнали автомобиль, когда Джорджу едва
исполнилось одиннадцать, поехали из Провиденса в Сентрал-Фоллс, их остановили.
Пятнадцатилетний парень, который сидел за рулем, отправился в исправительное
учреждение. Джорджа и остальных отпустили на поруки. Джорджа к тому же избил до
полусмерти сутенер, с которым тогда жила его мать. У Айдана О'Келлахера были
нелады с почками, о чем говорил землистый цвет лица, так что прозвали его
Ссыкун Келли. Ссыкун бил Джорджа до тех пор, пока сводная сестра мальчика не
закричала, требуя, чтобы тот остановился.
– Тоже хочешь получить? – спросил Ссыкун, а когда Тэнзи
покачала головой, добавил: – Тогда заткни свой гребаный рот.
Больше Джордж никогда не угонял автомобиль без причины.
Одного раза хватило, чтобы научить его: угонять автомобили с целью покататься –
чревато. В этом мире за удовольствия приходилось платить.
В тринадцать его с приятелем поймали на воровстве в «Вулвортсе»
[59]
.
Вновь выпустили на поруки. Воровать Джордж не бросил, но стал осторожнее, и
больше его уже не ловили.
Когда Джорджу исполнилось семнадцать, Ссыкун устроил его
принимать ставки в нелегальной лотерее «Цифры»
[60]
. В то время Провиденс
переживал период возрождения, который принимался за процветание в экономически
выдохшихся штатах Новой Англии. Лотерея пользовалась успехом. Соответственно,
неплохо шли дела и у Джорджа. Он купил новую одежду. И начал манипулировать с
выручкой. Ссыкун полагал, что Джордж – хороший, предприимчивый юноша: каждую
среду пасынок приносил домой шестьсот пятьдесят долларов. Но отчим понятия не
имел, что при этом пару сотен Джордж оставлял себе.
А потом мафия двинулась на север из Атлантик-Сити.
Нелегальную лотерею они забрали себе. Кое-кого из местных, заправляющих
лотереей, отправили к праотцам. Ссыкуна Келли нашли на автомобильной свалке с
перерезанным горлом и яйцами в бардачке «шевроле бискайн».
Лишившись источника существования, Джордж отправился в
Бостон. Взял с собой двенадцатилетнюю сестру. Отец Тэнзи также оставался
неизвестным, но у Джорджа были кое-какие подозрения на этот счет: безвольным
подбородком Тэнзи очень уж напоминала Ссыкуна.
В последующие семь лет Джордж довел до совершенства
несколько быстрых афер. Придумал пару-тройку новых. Его мать без лишних
вопросов подписала все необходимые бумаги, чтобы он стал официальным опекуном
Тэнзи, и Джордж держал эту маленькую шлюшку в школе. Потом узнал, что она
пристрастилась к героину. А также, вот они, счастливые деньки, залетела. Хэнки
Мелчеру не терпелось на ней жениться. Джордж поначалу удивлялся, потом
перестал. Он понял, что в мире полным-полно дураков, которые из кожи лезли вон,
лишь бы показать тебе, какие они умные.
Джорджу Блейз нравился, потому что был дураком без
претензий. Не проходимцем, хлыщом или засекреченным Клайдом
[61]
. Не баловался
наркотиками, тем более героином. В общем, такого еще нужно было поискать. Блейз
служил инструментом, и в таком качестве Джордж использовал его все годы,
которые они провели вместе. Но никогда не унижал и не оскорблял. Как хороший
плотник, Джордж любил хорошие инструменты, на самом высоком уровне выполняющие
работу, для которой предназначались. Он мог повернуться спиной к Блейзу, мог
лечь спать в комнате, где бодрствовал Блейз, зная, что чемодан по-прежнему
будет лежать под кроватью, когда он проснется.
Блейз успокаивал бушующую в Джордже злость. А это дорогого
стоило. И наконец пришел день, когда Джордж мог бы сказать: «Блейзер, ты должен
прыгнуть с крыши этого здания, потому что такой у нас расклад», – и Блейз
прыгнул бы. В каком-то смысле Блейз служил «кадиллаком», которого у Джорджа
никогда не было: его мощная подвеска нейтрализовала тряску на ухабистой дороге.
Когда они вошли в «Хардис», Блейз, следуя полученным инструкциям,
прямиком отправился в отдел мужской одежды. Своего бумажника он с собой не
взял, заменив его дешевым пластиковым, с пятнадцатью долларами и удостоверением
на имя Дэвида Биллингса из Ридинга.
Войдя в отдел, Блейз сунул руку в задний карман, вроде бы
для того, чтобы проверить, на месте ли бумажник, и при этом вытащил его на три
четверти. А когда наклонился, чтобы посмотреть какие-то рубашки на нижней
полке, бумажник вывалился на пол.
Наступил самый ответственный момент. Блейз чуть развернулся,
держа бумажник в поле зрения и вроде бы не глядя на него. У невнимательного
наблюдателя сложилось бы ощущение, что он полностью поглощен выбором рубашки с
коротким рукавом. Джордж очень подробно все ему растолковал. Если бумажник
заметит честный человек, операция отменяется, и они переходят в «Кей-Март».
Иногда приходилось предпринимать до полудюжины попыток, прежде чем трюк
срабатывал.
– Ну и ну, – удивился Блейз. – Я и не знал, что честных
людей так много.
– Честных – нет, – ответил Джордж с ледяной улыбкой. – А вот
запуганных хватает. И приглядывай за этим гребаным бумажником. Если кто-то
утащит его, а ты этого не заметишь, ты лишишься пятнадцати баксов, а я –
удостоверения личности, которое стоит гораздо дороже.
В тот день в «Хардисе» им улыбнулась удача новичка. Мужчина
в рубашке с крокодильчиком на груди, неспешно шедший по проходу, заметил
бумажник и огляделся, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости. Поблизости
никого не обнаружилось. Блейз поменял одну рубашку на другую и теперь
прикладывал ее к груди перед зеркалом. Сердце его стучало, как паровой молот.
