– Да, но ведь как припечет, – продолжал сомневаться Джордж.
– Конечно, конечно, припечет. – Берджесс улыбнулся и дернул
себя за ухо. Любил он дергать себя за ухо. – Обязательно! Похищения детей и
убийство копов всегда вызывает большой переполох. Но ты знаешь, что сказал по
этому поводу Гарри Трумэн?
– Нет.
– Он сказал: если не выносишь жары, держись подальше от
кухни.
– Ты не сможешь получить выкуп, – гнул свое Джордж. – А даже
если сможешь, деньги пометят. По-другому и быть не может.
Берджесс поднял палец, как профессор. А потом все испортил,
вновь подергав себя за ухо.
– Ты исходишь из того, что они обратятся в полицию. Но если
как следует напугать семью, они попытаются уладить все в частном порядке. – Он
выдержал паузу. – Даже если деньги пометят… ты хочешь сказать, что не знаешь
нужных людей?
– Может, знаю. Может, и нет.
– Есть люди, которые покупают меченые деньги. Для них это
еще одно вложение капитала, как золото или государственные облигации.
– Но забрать выкуп… что ты скажешь насчет этого?
Берджесс пожал плечами. Подергал ухо.
– Легко. Пусть эти лохи сбросят деньги с самолета. – Он
повернулся и отошел.
Блейза за «Иисус-аферу» осудили на четыре года. Джордж
сказал ему, что главное – это примерное поведение. И тогда больше двух сидеть
не придется. Так оно и вышло. Эти годы практически ничем не отличались от тех,
которые он провел за решеткой за избиение Закона; только теперь другие
заключенные были постарше. В карцере он не провел ни единого дня. Когда долгими
вечерами (и на протяжении одного бесконечного периода, когда никого не
выпускали из камер в тюремный двор) ему становилось невмоготу, он писал письма
Джорджу. Допускал множество ошибок, а сами письма получались длинными. Джордж
отвечал нечасто, но сам процесс написания, пусть и требующий немалых усилий,
успокаивал. Выводя на бумаге слово за словом, Блейз представлял себе, что
Джордж стоит позади него, заглядывает через плечо.
– Туремная прачешная, – говорил Джордж. – Чтоб я сдох!
– А что не так, Джордж?
– Т-ю-р-е-м-н-а-я, тюремная. П-р-а-ч-е-ч-н-а-я, прачечная.
Тюремная прачечная.
– Ах да. Конечно.
Количество орфографических и даже синтаксических ошибок
уменьшалось, хотя он не пользовался словарем. Однажды у них состоялся такой
воображаемый разговор:
– Блейз, ты не используешь положенные тебе сигареты. – Сидел
Блейз в то золотое времечко, когда некоторые из табачных компаний тестировали
на заключенных новые сорта сигарет, раздавая их бесплатно.
– Я же не курю, Джордж. Ты знаешь. Они просто копились бы.
– Послушай меня, Блейзер. Ты берешь сигареты в пятницу.
Потом продаешь их в четверг, когда всем до смерти хочется покурить. Вот такой у
нас расклад.
Блейз последовал совету. И удивился тому, как много людей
готовы заплатить за сигареты, которые не дают кайфа. В другой раз:
– Как-то странно ты говоришь, Джордж.
– Естественно. Мне только что вытащили четыре гребаных зуба.
Чертовски все болит.
Воспользовавшись правом на звонок и позвонив Джорджу уже не
за счет вызываемого абонента, а на деньги, вырученные от продажи сигарет на
черном рынке, Блейз спросил, как его зубы.
– Какие зубы? – пробурчал Джордж. – Этот гребаный дантист,
должно быть, носит их на шее, будто охотничьи трофеи. – Он помолчал. – Как ты
узнал, что я их удалил? Кто-то тебе сказал?
Блейз внезапно почувствовал, что сейчас его поймают за
чем-то постыдным, вроде дрочки в часовне.
– Да, – ответил он. – Кто-то сказал.
Когда Блейз вышел из тюрьмы, они перебрались в Нью-Йорк, но
там им не понравилось. Джорджу залезли в карман, что он воспринял как личное
оскорбление. Они поехали во Флориду, провели тоскливый месяц в Тампе, без
денег, не имея возможности их раздобыть. Вернулись на север, только не в
Бостон, а в Портленд. Джордж сказал, что хочет провести лето в Мэне,
прикинувшись, будто он – богатый республиканский говнюк.
Вскоре после приезда туда Джордж прочитал в газете статью о
Джерардах: какие они богатые, как младший Джерард только что женился на
смазливой девушке из спиков. Ему вспомнилась идея Берджесса о похищении
младенца, то самое большое дело. Но ребенок еще не родился, тогда не родился, и
они отправились в Бостон.
Следующие два года зиму они проводили в Бостоне, лето – в
Портленде. Уезжали на север в какой-нибудь развалюхе в начале июня, увозя
зимние накопления, спрятанные в запаске: семьсот баксов в первый год, две
тысячи – во второй. В Портленде прокручивали аферу, если предоставлялась такая
возможность. Если нет, Блейз ловил рыбу или расставлял в лесу силки. И какими
же счастливыми были для него эти летние месяцы! Джордж лежал на солнце, пытаясь
загореть (напрасный труд, он только краснел, будто вареный рак), отгонял
слепней и желал смерти Рональду Рейгану (которого называл Старым белым папашкой
Элвиса).
А потом, Четвертого июля их второго лета в Мэне, Джордж
обратил внимание на то, что Джо Джерард-третий и его нармянская жена стали
родителями.
Блейз раскладывал пасьянс на крыльце лачуги и слушал
радиоприемник. Джордж выключил радио.
– Послушай, Блейзер. У меня идея.
Тремя месяцами позже его убили.
Они постоянно ходили играть в крэпс, и никогда не возникало
никаких проблем. Игра была честная. Блейз не играл, но часто просто стоял за
спиной Джорджа. Тому очень, очень везло.
В тот октябрьский вечер Джордж сделал шесть выигрышных
бросков подряд. Мужчина, стоявший на коленях по другую сторону расстеленного на
полу одеяла, которое заменяло стол, всякий раз ставил против Джорджа. Проиграл
сорок долларов. Играли на складе около доков, где воздух был пропитан запахами
старой рыбы, загнивающего зерна, соли и бензина. Если вдруг становилось тихо,
сверху доносилось отчетливое «та к-та к-та к»: морские чайки ходили по крыше.
Мужчину, который проиграл сорок долларов, звали Райдер. Он заявлял, что
наполовину индеец-пенобскот
[67]
, и что-то индейское в его облике действительно
просматривалось.
Когда Джордж в седьмой раз взял кости вместо того, чтобы
передать их следующему, Райдер поставил двадцатку на проигрыш.
– На победу, кости, – проворковал Джордж. Его тощее лицо
сияло. Козырек кепки он с самого начала сдвинул влево. – Давайте, большие
кости
[68]
, давайте, давайте, прямо сейчас! – Кости покатились по полотнищу.
Выпало одиннадцать. – Семь раз подряд! – воскликнул Джордж. – Забери выигрыш,
Блейзерино, папочка идет за большой восьмеркой. Кости бросим – восьмерочку
попросим.
