Утешительно было хотя бы то, что он отправлялся в путешествие с одобрения всего семейства. Он поговорил с Каро в тот же вторник, что и с Дженни, только позже. Она удивилась гораздо больше, чем он ожидал: казалось, ей необходимо было знать, прежде чем она одобрит его поступок, не возражает ли мама против такой аномалии во взаимоотношениях; но когда Дэн объяснил, Что с Нэлл была заранее проведена «заочная консультация» и получен imprimatur
[323]
, Каро с воодушевлением ухватилась за эту идею. Им предстояло увидеться в это воскресенье, после её возвращения из Парижа: она собиралась приехать к нему домой прямо из аэропорта Хитроу. Оставалось выслушать ещё лишь один голос. Дэн не дал себе времени на колебания и, как только попрощался с дочерью, набрал номер телефона её матери.
— Привет, Нэлл. Это Дэн.
— Подумать только! А я как раз собиралась тебе звонить.
— Я правильно поступил?
— Думаю, да. Теперь, когда прошло первое потрясение.
— Она говорила что-то про то, что ей надо бы отдохнуть. Так и возник разговор. Поскольку мне всё равно ехать…
— Думаю, это замечательная идея. По правде говоря, я просто позеленела от зависти.
— Всего-то на десять дней.
— Ей только на пользу. Серьёзно. Поразительно, что это не вызвало нового приступа марксистской лихорадки.
— Только поначалу и в смягчённой форме. По поводу некоторых условностей. Как ты прореагируешь, например. Отчасти поэтому я и звоню.
— Поразительно! Оказывается, она ещё помнит, что я вообще способна реагировать. После Каро!
— Она искренне винит себя за это.
— Ещё бы. Да ладно, забудем.
— Надеюсь, ты не считаешь, что я грубо нарушаю приличия.
— Знаешь, мой милый, я не до такой степени закоснела. Пока ещё. — Как всегда, они неизбежно скатывались к обмену колкостями, но она, должно быть, заметила это в тот же момент, что и он. — Я целиком и полностью «за». Честно. Мы с Эндрю считаем, что очень умно с твоей стороны было предложить ей поехать. — Помолчав, она добавила: — Мы были поражены, но вовсе не потому, что не испытываем благодарности.
— Я надеюсь, культурный шок пойдёт ей на пользу.
— Может, ты выдашь её за какого-нибудь прелестного нефтяного шейха?
— Боюсь, не могу этого обещать со всей определённостью.
— Тебе не показалось, что она становится немного более открытой?
— Пожалуй, самую малость. Думаю, она понимает, что пытается решать мировые проблемы потому, что не решается взглянуть в лицо паре-тройке своих собственных.
— Да я уже сто лет пытаюсь ей это внушить. — Нэлл замешкалась, потом сказала: — Она меня очень беспокоит, Дэн. Я понимаю — она столько держит в себе. Что бы я тут о ней ни говорила.
— Знаю.
— Я тебя благословляю. Как бы мало это ни стоило. И искренне благодарю. — И, снова помешкав, закончила: — И за то, что принял на себя главный удар в истории с нашим заблудшим ребёнком.
И они заговорили о Каро и связанных с нею проблемах.
Кое-какие из связанных с нею проблем выявились и в воскресный вечер. Дэн ждал, когда она наконец появится, и пил — пожалуй, слишком усердно. Каро не знала точно, каким самолётом они вылетят, так что это и в самом деле была не её вина, но всё равно он чувствовал подспудное раздражение. В конце концов около девяти он оставил ей записку, а сам отправился за угол, в итальянский ресторанчик поблизости от дома. Она объявилась там, как раз когда он заканчивал трапезу, запыхавшаяся и виноватая. Она не голодна, они успели пообедать в Париже; Дэн всё-таки заказал ей кофе. Каро, как всегда, выглядела усталой, но была довольно оживлена, болтала о проведённых в Париже выходных днях. Барни ездил туда взять интервью у какого-то француза — большой шишки в руководстве Общего рынка. Не очень удачно вышло, но больше она об этом не упоминала. Однако вскоре она сама прервала свою болтовню о Париже. Она спросила, обрадовалась ли тётя Джейн, и глаза её светились таким неподдельным интересом, будто Дэн был совсем недавно вовлечён в необыкновенное приключение.
— Надеюсь. Сначала она была неприятно поражена.
— Ещё бы! А дальше-то что? Человек с твоей репутацией!
— Я нахожу, что некоторые представители молодого поколения весьма далеко отстали от своего времени.
Она показала ему язык.
— Интересно, как другие представители молодого поколения, с которыми ты лично знаком, восприняли это?
— Проявив подобающий возрасту здравый смысл.
— В старом номере «Пари-матч», в отеле, была её фотография. — Она фыркнула. — Не так плохо. Она хотя бы одета была.
— Не вредничай. Я хочу, чтобы она тебе понравилась.
— Я постараюсь.
— Вы обе совершили одну и ту же ошибку.
Каро принялась разглядывать белую, в розовую клетку, скатерть.
— Это она так думает?
— В меньшей степени, чем мне хотелось бы.
— Нам надо встретиться.
— Она — особый случай, Каро. Никакого сравнения.
— Ну да. Я же существо ординарное.
— На такое и отвечать не стоит, — усмехнулся Дэн. — Тебе гораздо больше повезло, а Дженни обречена либо быть с мужчиной независимым, и тогда — на частые и долгие разлуки, либо — с зависимым, который просто превратится в мистера Макнила.
— И она этого ещё не поняла?
— Понять и принять — не одно и то же.
Каро снова принялась разглядывать скатерть.
— Я это как раз начинаю познавать на опыте. Его жена про нас узнала.
— О Господи.
— Ничего страшного. Она вроде бы даже не против. Даже сказала ему, что я лучше, чем предыдущая. — Она чуть улыбнулась Дэну какой-то кривоватой улыбкой и закурила новую сигарету, достав её из пачки с надписью «Голуаз». Дэн нашёл, что, на его вкус, она стала курить слишком много.
— Как это ей удалось?
— По правде говоря, я думала, ты знаешь. — Каро, должно быть, увидела, что он её не понял. Слова прозвучали почти как обвинение. — Была заметка в «Частном детективе». На прошлой неделе.
На миг Дэн почувствовал себя собственным викторианским прадедом, непримиримым лицом на стене. К счастью, она избегала смотреть на него, и он спросил мягко:
— И что же там говорилось?
— Пару лет назад он написал статью о том, что лучше всего, когда муж и жена — или любовники — люди одного возраста. Ты же знаешь, как он обычно пишет. Это было не вполне всерьёз. Просто разрабатывал некую линию — для интереса. Они взяли оттуда цитату. Потом что-то… — Она замолкла, будто припоминая строки, которые уже знала наизусть. — «Статья вызывает глубокую тревогу у его двадцатитрехлетней секретарши — они даже возраст правильно указать не смогли! — пустившей свою честь по ветру из-за странной иллюзии, что Беспардонный Бернард — единственный честный человек на всей Флит-стрит». — Каро помешкала. — Они иногда так подло бьют. Ниже пояса.
