В: Как бы в насмешку?
О: Ну да. Потешался над моими опасеньями — а ну как он приехал колдовать с тамошней ведьмой? Затем посерьезнел: перед могуществом, знаньем и мудростью того, встреча с кем ему так желанна, он ничтожен, как перед ним безъязыкий Дик. Возможно, он руководствуется глупой мечтой, однако душе его ничто не угрожает. Видите, мистер Аскью? Сплошные загадки. Вроде что-то поведал, а по сути — ничего.
В: Может, он говорил об ученом-затворнике?
О: Поди знай. В беседе я справился у мистера Бекфорда, нет ли в округе каких-либо ученых особ, но тот сказал, что обитает в пустыне. Именно так и выразился.
В: Не было ль каких намеков, далёко ль до той персоны?
О: Нет, сэр. Можно предположить, что не более дня пути, где-то окрест Бидефорда, ибо назавтра мы расставались.
В: Выходит, сия особа, проживавшая где-то поблизости, ведала об стремленье мистера Б. с ней повидаться, но осталась равнодушна иль вовсе не желала встречи, а потому, лично, иль через доносчиков, иль еще каким-то манером узнав об его приближенье, вознамерилась скрыться? Вот для того-то и понадобилась вся ваша хитроумная маскировка? Так, что ль? Не поверю, Лейси. Скорее уж заглотну наживку с юной наследницей. Не знаете, зачем фальшивую, но благовидную побасенку он испортил сочиненьем гораздо менее убедительной?
О: Не постигаю, сэр. С какой стати он вздумал наново меня путать, да еще в самом конце нашей затеи? Позже я нашел один резон, но, боюсь, вы сочтете меня дураком.
В: Не тушуйтесь, сэр. По крайней мере, вас сочтут честным дураком.
О: Лестно думать, что мистер Б. проникся ко мне некоторым уваженьем, хотя б и по означенной вами причине. Потому-то и хотел сказать, что перед ним более значимая цель, выходящая за рамки нашего лицедейства. Он будто говорил: да, я тебя обманул, но ради великого и достойного дела, коего не смею открыть.
В: Не могли б вы точнее поведать, что было в тех бумагах?
О: В науках-то я не силен, сэр. На листе, что мне передали, было множество цифири, писанной столбцом и кое-где небрежно перечеркнутой, словно в ней нашли ошибку. На столе я видел бумагу с геометрической фигурой: окружность, иссеченная множеством линий, кои проходили через середку и на концах коих были писаны греческие сокращенья. Ежели не ошибаюсь, сие оченно смахивало на астрологическое предсказанье. Лучше не разглядел.
В: Мистер Б. не говорил, что интересуется астрологией, что верит в нее?
О: Нет, за исключеньем того раза в кромлехе, когда обмолвился об поиске жизненного меридиана.
В: Короче, он дал понять, хоть и туманно, что им движут совсем иные мотивы, нежели те, кои дотоле он вам представил?
О: Совершенно верно.
В: Исходя из ваших бесед, особливо последней, вы заключаете, что его истинный умысел был как-то связан с намеками на проникновенье в тайны будущего?
О: Сэр, по сию пору не знаю, чего заключить. То кажется, будто он говорил правду, а иногда — будто все было нарочной головоломкой, розыгрышем и сплошным мороком, но затем опять мнится, что он искренне раскаялся в своем вынужденном обмане.
В: В тот вечер больше ни об чем не говорили?
О: Еще об одной закавыке, мистер Аскью. После его признанья, что здесь он совсем по иному делу, возник вопрос: тогда зачем девица? Не скрою, сэр, я был уязвлен его недоверьем и выложил все, что Джонс говорил о борделе.
В: Как он сие воспринял?
О: Поинтересовался, верю ль я тому, что услышал. Конечно нет, ответил я, но высказал подозренье, что Дик допущен в ее постель. Вот тогда-то он окончательно сбил меня с толку вопросом, зазорно ль мужу спать с собственной женой.
В: Что вы ответили?
О: Ничего, сэр. Я вконец растерялся. Мы с Джонсом всякое воображали, но этакое нам и в голову не пришло.
В: Зачем же им понадобилось скрывать свое супружество?
О: Сие непостижимо, как и то, почто пригожей и благовоспитанной девице связывать судьбу со столь беспросветным убожником.
В: На том разговор закончился?
О: Напоследок он заверил в своем уваженье ко мне.
В: А что насчет гонорара?
О: Ох, забыл! Наутро был обещан расчет. Так и вышло: я получил вексель и весьма любезное предложенье по своему усмотренью распорядиться конем — оставить себе иль продать.
В: Продали?
О: Да, в Эксетере.
В: Теперь поговорим об Джонсе и его бегстве.
О: Тут я ни при чем, мистер Аскью, не ведал ни сном ни духом.
В: По приезде в гостиницу вы с ним говорили?
О: Так, перекинулись обо всяких мелочах.
В: Вы известили его, что миссия ваша почти выполнена?
О: Да, я подтвердил то, об чем мы уже и сами догадывались. Получив распоряженье мистера Б. утром следовать в Эксетер, я сообщил об том Джонсу, коего вызвал из кухни.
В: Новость его ошеломила?
О: Отнюдь, сэр. Сказал, он рад со всем покончить.
В: Впечатленьями не обменялись?
О: Он был слегка навеселе и, похоже, вознамерился поболтать. Но я его оборвал, ибо валился с ног. Еще будет время все обсудить, сказал я.
В: Когда вы обнаружили, что он исчез?
О: Лишь наутро. Одеваясь, я приметил подсунутую под дверь записку. Она у меня с собою, вот только слог дурен…
В: Извольте прочесть.
О: «Любезный мистер Лейси, надеюсь, вы не сочтете мой поступок черной неблагодарностью за все оказанные мне милости, ибо, когда вы сие прочтете, я буду далеко, но иначе не могу, поскольку на родине в Уэльсе имею, как вам известно, престарелую матушку, а также брата и сестру, коих не видал целых семь лет. Сэр, всю дорогу я шибко страдал от своего пренебреженья сыновним долгом и, будучи совсем неподалеку, справился у хозяина об проезде в Уэльс, на что получил ответ, мол, в Бидефорд и Барнстапл еженедельно приходят балкеры, а в дальнейших расспросах выяснил, что как раз нынче из Барнстапла будет обратный рейс, на который и поспешаю, но, ежели кто спросит, скажу, что выслан в Бидефорд уведомить об вашем приезде, лошадь же оставлю в гостинице „Корона“, что возле причала, чтоб вы иль мистер Б. забрали ее, когда пожелаете, а мускет спрятан под кроватью, так что я ничего не украл. Заклинаю верить, сэр, что причина в моей хворой матушке, кого я шибко почитаю, и как же не воспользоваться мне этакой оказией, когда всего-то сорок миль через залив, а дело наше исполнено. Уверьте мистера Б., что рот мой на замке, а язык в…» Я пропущу, сэр. «…и от всей души прошу вас и его не думать, будто я нарушил уговор, ведь последний денек, сэр, и ежели вашего покорного слугу и друга милостиво простят, то причитающееся мне вознагражденье прошу держать у себя до моего возвращенья в Лондон, кое, надеюсь, не за горами, а теперь вновь приношу свои искренние извиненья, но должен закончить, ибо время поджимает». Вот, мистер Аскью.
