— Папочка! — слышится пронзительный, отчаянный вопль Эллен
Карвер.
— Уведите отсюда детей! — Это твердый командирский голос
Брэда Джозефсона. Благослови его. Господи, но Джонни даже не смотрит в сторону
Джозефсона. Питер Джексон приближается, и негоже ему видеть то, что лицезреют
сейчас они с Гэри Содерсоном, хотя Питеру это не в диковинку в отличие от них.
Загадка английского учителя, если можно так выразиться, думает Джонни. Еще одна
бородатая острота внезапно всплывает в памяти: “Эй, мистер, у вас падает знак”.
Он даже не может вспомнить, откуда взялась эта гребаная фраза. Джонни опять
оглядывается и убеждается, что на Мэри никто не смотрит, за исключением,
разумеется, Содерсона. Это, конечно, чудо, но все хорошее когда-нибудь
кончается. Джонни наклоняется и пододвигает одну ногу Мэри (какая же она
тяжелая. Господи) к другой. Вода стекает по белому бедру, словно по надгробному
камню. Джонни одергивает подол юбки, предварительно повернувшись так, чтобы
движений его рук не видели люди, стоящие выше по склону. Он уже слышит голос
Питера: “Мэри! Мэри!” Должно быть. Питер увидел ее машину, действительно,
“лумина” перегородила тротуар, уткнувшись передним бампером в забор.
— Зачем… — начинает было Гэри, но замолкает под яростным
взглядом Джонни.
— Скажи что-нибудь еще, и я вышибу из тебя дух. Я серьезно.
На лице Гэри отражается сомнение, но йотом он вроде бы
начинает соображать, что к чему, кивает и прикладывает палец к губам.
Когда-нибудь Гэри обязательно проговорится, но в данный момент Джонни
Маринвиллу не до волнений о будущем. Он поворачивается к дому Карверов и видит,
что Дэвид Рид несет маленькую дочь Карверов (она кричит, бьется, вырывается) к
дому. Пирожок Карвер, стоя на коленях, воет, как много лет назад выли женщины
во вьетнамских деревнях (только вроде бы случилось это и не так давно, о
прошлом живо напомнил повисший в воздухе запах пороха). Кирстен обхватила
руками шею мужа, и голова Дэвида мотается из стороны в сторону. Еще один
ужасный момент: маленький мальчик. Ральфи, стоит рядом с матерью. В ординарной
ситуации от него одни хлопоты, он не закрывает рта и не стоит на месте ни
секунды, а тут превратился в статую и смотрит на мертвого отца широко
раскрытыми глазами. Никто не уводит его, потому что на этот раз кричит и визжит
его сестра, но увести мальчика надо.
— Джим, — обращается Джонни к другому близнецу Риду и
выходит к автомобилю Мэри, чтобы юноша услышал его. Тот отворачивается от
мертвого мужчины и воющей женщины. Лицо его — маска.
— Отнеси Ральфи в дом, Джим. Негоже ему тут стоять.
Джим кивает, поднимает мальчика и несет его к дому. Джонни
ожидает протестующих криков, ведь даже в шесть лет Ральфи Карвер знает, что его
предназначение — править миром, но мальчик обвисает на руках Джима, как кукла,
глаза его по-прежнему широко раскрыты и не мигают. Джонни полагает, что влияние
травмирующих событий, происшедших в детстве, на жизнь взрослых людей сильно
преувеличено поколением, наслушавшимся в отрочестве грустных блюзов, но сейчас
ситуация иная. Пройдет немало времени, думает Джонни, прежде чем поведение
Ральфа Карвера перестанет определяться зрелищем мертвого отца, лежащего на
лужайке, и склонившейся над ним матери, которая обхватила мужа за шею и вновь и
вновь выкрикивает его имя, словно надеется разбудить.
Джонни думает, а не оторвать ли Кирстен от трупа, рано или
поздно придется это сделать, но, прежде чем он успевает принять решение, к
участку Биллингсли прибывает Колли Энтрегьян вместе с продавщицей из “Е-зет
стоп”. Девушка далеко оторвалась от длинноволосого, который пыхтит следом.
Теперь Джонни видит, что мужчина не так уж и молод, несмотря на молодежную
прическу. Но кто поражает Джонни больше всего, так это Джозефсоны. Они стоят на
подъездной дорожке Карверов, взявшись за руки, прямо-таки Ганзель и Гретель.
Мэриэл Содерсон проходит за спиной у Джонни, направляясь к мужу. Если
Джозефсоны — это Ганзель и Гретель, решает Джонни, то Мэриэл вполне тянет на
злую колдунью.
Ситуация вообще смахивает на последнюю главу детектива Агаты
Кристи, когда мисс Марпл или Эркюль Пуаро уже объяснили, что к чему, и даже
рассказали, как убийца выбрался из запертого купе, сделав свое черное дело. Они
все здесь, за исключением Френка Геллера и Чарли Рида, которые еще на работе.
Жильцы квартала по-соседски собрались на вечеринку.
Впрочем, поправляет себя Джонни, он не прав. Нет Одри Уайлер
и ее племянника. И тут же память услужливо воспроизводит голос ребенка, у
которого забит нос. Но прежде чем Джонни успевает связать одно с другим, если
вообще есть что связывать. Колли Энтрегьян подскакивает к нему, стоящему у
машины Мэри, и хватает за плечо мокрой рукой. Крепко хватает, до боли. Смотрит
он мимо Джонни, на лужайку Карверов.
— Что.., двое.., как… Господи!
— Мистер Энтрегьян… Колли… — Джонни пытается не повышать
голоса и не морщиться от боли. — Вы сломаете мне плечо.
— Ой, извините. Но… — Взгляд Энтрегьяна мечется от
застреленной женщины к застреленному мужчине. На животе Дэвида Карвера дождь
смывает кровь с ошметков плоти, и они становятся похожи на белые щупальца.
Колли не может решить, на ком сосредоточиться, поэтому глаза у него бегают, как
у болельщика на теннисном матче.
— Ваша рубашка, — неожиданно для себя говорит Джонни. — Вы
забыли надеть рубашку.
— Я брился, — отвечает Колли и проводит руками по мокрым
волосам. Жест этот лучше любого другого выражает состояние Энтрегьяна, он
понятия не имеет, что ему делать. Джонни находит это весьма трогательным. —
Мистер Маринвилл, вы можете сказать, что здесь происходит?
Джонни качает головой. У него одна надежда: то, что
происходило, уже закончилось.
Прибегает Питер, видит жену, лежащую на лужайке Биллингсли,
перед керамической немецкой овчаркой, и начинает выть. От этого воя по мокрой
коже Джонни вновь бегут мурашки. Питер падает на колени рядом с женой, совсем
как Пирожок Карвер падала рядом с мужем, и… О Боже, неужели Джону Эдуарду
Маринвиллу предстоит увидеть ту же вселенскую скорбь, как и во Вьетнаме? Не
хватает только Хендрикса
[19]
с его “Лиловым туманом”.
Питер хватает жену, и Джонни видит, что Гэри не в силах
оторвать от них глаз, он ждет момента, когда Питер повернет тело в руках.
Джонни может прочесть мысли Гэри, словно они пропечатываются на бегущей строке
у него на лбу: “И что же Питер об этом подумает? Когда перевернет ее, ноги ее
разойдутся и он увидит то, что увидит? Какой он сделает вывод? Л может, ничего
особенного и нет, может, она всегда так ходит?”
— МЭРИ! — кричит Питер. Он не поворачивает жену (спасибо
Тебе, Господи, за маленькие радости), но поднимает верхнюю часть ее тела,
усаживает ее. Кричит снова, теперь без слов, просто горестный вопль, словно он
только теперь видит, в каком состоянии ее голова: половины лица нет, волосы
наполовину сгорели.
