— Маргрит-Маргрит-Маргрит! — верещит паршивец с такой
злобой, на которую способны только младшие братья.
— Меня зовут Эллен, — объясняет сестра, проявляя недюжинное
хладнокровие. — Маргарет — мое второе имя. Брат зовет меня так, потому что
знает, как я ненавижу это имя.
— Рада познакомиться с тобой, Эллен, — улыбается продавщица,
выкладывая на прилавок покупки Элли.
— Рад познакомиться с тобой, Мар-р-р-р-грит! — кривляется
брат-паршивец. Он морщит нос и закатывает глаза. — Рад познакомиться с тобой,
Маргрит Придурастая.
— Мне нравятся твой волосы. — Эллен оставляет его ругань без
внимания.
— Спасибо. — Улыбка продавщицы становится шире. — Но они не
такие красивые, как твои. С тебя доллар сорок шесть центов.
Девочка достает из кармана джинсов маленький пластиковый
кошелек. Его надо сжать, чтобы он открылся. В кошельке две смятые долларовые
купюры и несколько центов.
— Спроси Маргрит Придурастую, где остальные три доллара! —
Паршивец чуть не выпрыгивает из штанов. Он вполне мог бы заменить собой систему
громкой связи. — Она их потратила, чтобы купить журнал с Э-э-э-э-э-э-этаном
Хоу-у-у-у-у-у-ком на обложке!
Эллен по-прежнему игнорирует вопли брата, хотя щеки у нее
начинают краснеть. Она протягивает продавщице два доллара и говорит:
— По-моему, раньше я тебя не видела.
— Скорее всего нет. Я начала работать в прошлую среду. Сюда
искали такого человека, который согласился бы работать с одиннадцати до семи, а
потом задерживаться еще на пару часов, на тот случай, если кто-то захочет
вечером забежать в магазин.
— Очень приятно с тобой познакомиться. Я Элли Карвер. А это
мой младший брат Ральф.
Ральф Карвер высовывает язык и издает неприличный звук.
Мерзкая маленькая тварь, думает продавщица с двухцветными волосами.
— Я Синтия Смит. — Она через прилавок протягивает девочке
руку. — Всегда Синтия и никогда Синди. Сможешь запомнить?
Девочка, улыбаясь, кивает.
— А я всегда Эллен и никогда Маргарет.
— Маргрит Придурастая! — визжит Ральф, от избытка чувств
взмахивая руками и хлопая себя по бедрам. — Маргрит Придурастая любит
Э-э-э-э-э-э-тана Хоу-у-у-у-у-у-у-ка!
Эллен бросает в сторону Синтии исполненный бесконечного
смирения взгляд, который говорит: “Видишь, что мне приходится сносить”. У
Синтии тоже был младший брат, поэтому она точно знает, что приходится сносить
красотке Элли. Ей хочется отпустить по этому поводу шутку, но она сдерживается,
ведь в таком возрасте девочки воспринимают все всерьез. Элли дает братцу банку
пепси.
— Батончик мы разделим пополам.
— Тогда ты прокатишь меня на Бастере, — говорит Ральф, направляясь
вместе с сестрой к выходу, навстречу яркому прямоугольнику, нарисованному на
полу солнечным светом, падающим через окно. — Довезешь до самого дома.
— Черта с два, — отвечает Эллен.
Когда же она открывает дверь, брат-паршивец поворачивается и
бросает на Синтию самодовольный взгляд, истолковать который можно только так:
“Посмотришь, чья возьмет, подожди, и ты все увидишь”.
Они выходят.
На дворе лето, но не просто лето. Мы говорим о пятнадцатом
дне июля, когда лето на самом пике, когда оно безраздельно царствует в
маленьком городке в штате Огайо, где большинство детей посещают Каникулярную
библейскую школу или участвуют в Программе летнего чтения, проводимой местной
библиотекой. В этом городке у одного мальчика есть маленький красный возок,
который он назвал (только он знает почему) Бастером. Одиннадцать домов и один
магазинчик купаются в сиянии летнего дня, девяносто градусов в тени, девяносто
шесть
[4]
на солнце, воздух дрожит над асфальтом, как над жаровней.
Квартал идет с юга на север, нечетные дома на
лос-анджелесской стороне, четные — на нью-йоркской. На холме, на углу Тополиной
и Медвежьей улиц, расположен дом номер 251. Брэд Джозефсон поливает из шланга
клумбы, разбитые вдоль дорожки, ведущей к тротуару. Ему сорок шесть лет, у него
темно-шоколадная кожа, высокий рост, широкие плечи, грузная фигура. Элли Карвер
думает, что выглядит он совсем как Билл Косби
[5]
.., во всяком случае, Брэд
похож на Билла Косби. Брэд и Белинда Джозефсон — единственные черные в
квартале, и прочие жители квартала чертовски горды тем, что они живут рядом с
ними. Выглядят Брэд и Белинда так, как и должны выглядеть, по мнению жителей
пригородов, черные люди. Хорошая пара. Все соседи любят Джозефсонов.
Кэри Риптон, который, оседлав велосипед, по понедельникам
развозит выпуск уэнтуортского еженедельника “Покупатель”, огибает угол и на
ходу бросает Брэду свернутую в трубочку газету. Тот ловко ловит ее свободной
рукой, не сдвинувшись с места. Рука идет вверх — раз, и Брэд уже держит газету.
— Здорово, мистер Джозефсон! — кричит Кэри и катит дальше,
брезентовая сумка с газетами лупит его по бедру. На нем форменная рубашка клуба
“Орландские маги” с цифрой тридцать два, номером Шака.
— Да, хватка еще осталась, — отвечает Брэд и зажимает шланг
под мышкой, чтобы развернуть еженедельник и посмотреть, что там на первой
странице. Наверняка обычная ерунда, очередные распродажи, но все равно хочется
посмотреть. Такова уж человеческая природа, философски думает Брэд. На другой
стороне улицы, в доме номер 250, писатель Джонни Маринвилл сидит на крыльце,
играет на гитаре и поет. Песенка из тех, что уже всем набили оскомину, но
играет Маринвилл хорошо, хотя его не примешь за Марвина Гэйе
[6]
(или,
допустим, за Перри Комо)
[7]
, но с ритма он не сбивается и поет в такт
мелодии. Брэд музицирование Джонни воспринимает с неодобрением: человек,
который преуспевает в одном занятии, должен им и ограничиться, оставив все
прочие желания.
Кэри Риптон, ему четырнадцать лет, у него короткая стрижка,
он играет в уэнтуортской команде Американского легиона
[8]
(“Ястребы”, на
текущий день — четырнадцать побед и четыре поражения, до конца чемпионата еще
две игры), бросает следующую газету на крыльцо дома номер 249, в котором живут
Содерсоны. Если Джозефсоны — черная пара Тополиной улицы, то Содерсоны, Гэри и
Мэриэл, — пара богемная. На весах общественного мнения супруги Содерсон друг
друга стоят. Гэри, мужчину видного, добродушного, всегда готового помочь,
соседи любят, несмотря на то, что он практически постоянно под градусом.
Мэриэл… Пирожок
[9]
Карвер как-то высказалась про нее: “Есть одно слово для
таких женщин, как Мэриэл. Оно рифмуется с другим словом, каким называют собаку
женского пола”.
