Случалось, что на телефонной трубке она видела слово
“ПЛЕЙСКУЛ”
[27]
. В других случаях, когда выдавался особенно ужасный день, а
такие в последнее время выпадали все чаще, на трубке появлялось более короткое
и зловещее слово: имя вампира.
То был телефон Тэка, и он никогда не звонил. Пока не звонил.
Одри предполагала, что зазвонить он может лишь тогда, когда Тэк обнаружит ее
тайное убежище. Если бы он его обнаружил, жизнь Одри подошла бы к предельной
черте. Какое-то время она еще могла бы есть и дышать, как это произошло с
Хербом, но до окончательного расчета с жизнью оставалось бы совсем немного
времени.
Бывало и так, что она заставляла телефон Тэка исчезнуть.
Одри казалось, что Тэк и телефон взаимосвязаны, если она избавится от телефона,
то в конце концов вырвется и из-под ига этого ужасного существа на Тополиной
улице. Однако полностью выкинуть телефон из своих видений ей не удавалось. Да,
он исчезал, но лишь когда она не смотрела на него или не думала о нем. Вот если
она не сводила глаз со смеющегося лица Джейнис (Джейнис говорила о том, как ей
иной раз хочется броситься в объятия Рэя Соумса и зацеловать его, или о том, с
каким трудом она подавила желание прогнать того же Рэя после того, как застала
его яростно ковыряющим пальцем в носу), а потом бросала быстрый взгляд на стол,
красный телефон пропадал. Это означало, что Тэк ушел на какое-то время, что он
спит (по крайней мере дремлет) или что ему не до нее. Чуть ли не всякий раз,
возвращаясь в этот момент в дом, она находила Сета сидящим на унитазе. И
смотрел он на нее пусть странными, но все-таки человеческими глазами. Тэк, судя
по всему, не показывался, когда его “хозяин” справлял большую нужду. Одри не
переставала удивляться: безжалостная, жестокая тварь, и вдруг такая
брезгливость.
Она посмотрела на стол: телефона нет. Одри встала, и Джэн,
юная Джэн, с грудью, не тронутой ножом хирурга, окинула подругу грустным
взглядом.
— Так скоро?
— Извини. — Одри, впрочем, не отдавала себе отчета в том,
скоро она уходит или, наоборот, припозднилась. Она это узнает, вернувшись домой
и взглянув на часы, но здесь само понятие минут и секунд казалось нелепым. Залитый
солнцем луг в Мохоке, каким она видела его в мае 1982 года, существовал вне
времени, там никогда не тикали часы.
— Возможно, когда-нибудь ты сможешь избавиться от этого
чертова телефона и остаться.
— Возможно, — согласилась Одри. — Хорошо бы.
Но так ли хорошо? Хорошо ли? Она не знала. Потому что на ее
попечении был маленький мальчик, который требовал ухода. К тому же Одри
окончательно не сдалась, а согласие на постоянное переселение в май 1982 года
означало полную капитуляцию. Ведь неизвестно, как она будет воспринимать этот
цветущий луг, зная, что никогда не сможет, покинуть его. Как бы ее рай не стал
адом.
Однако ситуация изменялась, и не в лучшую сторону. По
прошествии времени Тэк не слабел, на что она по глупости надеялась. Тэк, судя
по всему, набирался сил. Телевизор работал постоянно, на экране мелькали те же
фильмы и сериалы (“Золотое дно”, “Стрелок”.., и, разумеется, “Мотокопы 2200”),
снова и снова. Герои фильмов все больше напоминали ей лунатиков-демагогов, их
жестокие голоса словно обрушивались на толпу, к чему-то призывая уже заведенных
людей. Что-то должно случиться, и скоро. Она в этом не сомневалась. Тэк что-то
готовил.., если в отношении него годилось понятие “подготовка”. Что-то не
просто случится. Насколько она знала Тэка, пустячком дело не ограничится.
Рванет как следует. А когда рванет…
— Беги. — Глаза Джэн сверкнули. — Хватит только думать об
этом. Од. Открой входную дверь, когда Сет спит или сидит в туалете, и беги куда
глаза глядят. Подальше от дома. Подальше от этой твари.
Впервые Джейнис решилась дать ей совет, и Одри не могла не
изумиться. Ответа у нее не нашлось.
— Я.., я об этом подумаю.
— Долго не думай, подружка.., я чувствую, что время твое на
исходе.
— Я должна идти. — Одри вновь глянула на стол, дабы убедиться,
что красного телефона нет. Действительно нет.
— Да, конечно. До свидания. Од. — Голос Джэн доносился
издалека, образ ее таял. Теперь она больше напоминала женщину средних лет с
одной грудью и весьма ограниченным кругозором. — Побыстрее возвращайся. Может,
поговорим о “Сержанте Пеппере”.
— Хорошо.
Одри вышла из беседки, посмотрела на цветы, на пируэты белых
бабочек. Громыхнул гром. Бог посылал дождь, и Одри это ничуть не удивило:
сколько же может длиться этот рай на земле. “Тускнеет блеск золотой…” Кто из
поэтов это сказал? Фрост? Не важно. Джейнис Гудлин убедилась, что такова жизнь,
а не только поэтическая строка. Убедилась в этом и Одри Гейрин.
Она повернулась, чтобы взглянуть на весенние грозовые облака
над Кэтскиллз, но увидела собственную грязную гостиную, в которой давно не
прибирались, с пылью под мебелью, стеклами, заляпанными грязными пальцами,
жиром, пролитой колой. Пахло потом и жарой, а больше всего спагетти и жареными
гамбургерами, которыми питался ее странный жилец.
Она вернулась.
И она замерзла. Опустив голову, Одри увидела, что на ней нет
ничего, кроме шортов и кроссовок. Синих шортов, естественно, какие носила
Кассандра Стайлз, любимица Сета. Кисти, запястья, колени, бедра — все в грязи.
Белая блузка-безрукавка, которую она надевала утром (до того, как Тэк захватил
над ней контроль, Одри то вырывалась, то вновь попадала под гнет, но большую
часть времени власть принадлежала Тэку, а она становилась его движущейся
игрушкой), теперь лежала на диване. Соски Одри затвердели.
Тэк опять заставил меня щипать соски, подумала она, направляясь
к дивану и поднимая блузку. Почему? Потому что Кэри Риптон, парнишка, который
развозит “Покупатель”, увидел ее без блузки? Да, возможно. Даже вероятно.
Почему, она не понимала, но сомнений не было. Тэк разозлился.., последовало
наказание.., и она укрылась в спасительном счастливом прошлом. Как только он
вернулся в свою берлогу, чтобы смотреть этот чертов телевизор.
Пощипывание ее пугало. Боль, конечно, опять же унижение, в
этом Тэк был большой мастер, но и безусловное сексуальное возбуждение. Опять же
она раздевалась.., и одевалась. Все чаще Тэк заставлял ее раздеваться, когда он
злился или просто скучал. Как будто Тэк (или Сет, или они оба) иной раз видел в
ней несравненную Касси Стайлз. Ой, парни, посмотрите, какие буфера у вашей
любимой мотокопши!
Одри не представляла себе сути отношений между хозяином и
паразитом. Сета, по ее разумению, больше интересовали ковбойские пояса, нежели
женская грудь, все-таки ему едва исполнилось восемь лет. Но сколько лет той
твари, что сидит в нем? И что она хочет? Пощипывание сосков могло оказаться
только началом, но Одри не хотелось об этом задумываться. Хотя незадолго до
того, как умер Херб…
