Она, тяжело дыша, привалилась к стене между гостиной и
кухней. Стив ожидал, что сейчас колени у нее подогнутся, но этого не случилось.
Наоборот, женщина сжала левое запястье правой рукой и осторожно подняла
практически оторванную руку. Стив уже хотел сказать ей, чтобы она не дурила, а
не то рука отвалится, как ножка переваренной курицы.
А Гэри затанцевал уже перед ним. Его бледное лицо пошло
красными пятнами.
— Помоги ей! — кричал Гэри. — Помоги моей жене! Она истечет
кровью!
— Я не знаю… — начал Стив.
Схватив его за грудки, Гэри наклонился к Стиву. Глаза его
блестели от страха и выпитого джина.
— Ты с ними? Ты один из них?
— Я не…
— Ты заодно с теми, кто стрелял? Говори правду!
Внезапно Стива охватила ярость (в принципе он чрезвычайно
редко выходил из себя). Резким движением он оторвал руки мужчины от своей
любимой футболки. Гэри отступил на шаг, его глаза сначала раскрылись, потом
превратились в щелочки.
— Ладно, — процедил он. — Ладно. Ты сам на это напросился.
Ты на это напросился, так что получишь сполна. — И он рванулся вперед.
Синтия встала между ними, коротко глянула на Стива,
убедилась, что тот не рвется в бой, и повернулась к Гэри:
— У тебя что, крыша поехала? Гэри усмехнулся:
— Он тут не живет, так?
— Господи, да я тоже тут не живу. Я из Бейкерсфилда, штат
Калифорния. Значит, я тоже одна из них?
— Гэри! — Это было похоже на лай собачонки, которая
долго-долго бежала одна по пыльной пустынной дороге и наконец почувствовала,
что пора гавкнуть. — Перестань дурью маяться и помоги мне! Моя рука… — Женщина
продолжала держать руку перед собой, и Стиву вспомнилась (он не хотел думать об
этом, но получилось само собой) мясная лавка в Ньютоне. Мужчина в белой
рубашке, белом колпаке и фартуке, перепачканном кровью, протягивал его матери
кусок отрубленного мяса: “Зажарите этот кусок, миссис Эмес, и ваша семья больше
смотреть не захочет на курицу. Это я вам гарантирую”.
— Гэри!
Тощий мужчина, от которого пахло джином, шагнул к своей
жене, но потом повернулся к Стиву и Синтии. Воинственность уступила место
беспомощности.
— Я не знаю, что с ней делать.
— Гэри, ты безмозглая тварь. — Голос женщины слабел с каждым
словом. — Тупоголовый баран. — Она побледнела еще больше. Стала белее белого.
Под глазами обозначились темные мешки, а левая кроссовка из белой превратилась
в темно-красную.
Она умрет, если ей сейчас не помогут, подумал Стив. Но
речь-то могла идти только о профессиональной помощи. О парнях в зеленых
халатах, хирургах, которые знают, как вогнать больной десять кубиков
оживляющего эликсира. Но в данный момент парни эти отсутствовали, и вероятность
их появления в ближайшее время равнялась нулю. Сирен Стив не слышал, только
грохот медленно уходящей к востоку грозы.
На стене висела фотография маленькой коричневой собачонки с
умными глазами. Под снимком Стив прочитал: “Дэйзи, девять лет. Может считать.
Обладает способностью складывать простые числа”. Слева от Дэйзи, из-под
запачканного кровью тощей женщины стекла, на Стива смотрела улыбающаяся в
камеру колли. Ниже он прочитал: “Шарлотта, девять лет. Может различать
фотографии и откладывать те, на которых изображены люди, находящиеся рядом с
ней”.
За Шарлоттой следовал попугай с дымящейся сигаретой в клюве.
— Ничего этого нет. — Голос Стива звучал обыденно, правда, в
нем все же можно было различить веселые нотки. Он и сам не понимал, к кому
обращается, к Синтии или к себе. — Видимо, я нахожусь в больнице. Влетел в
аварию на трассе. Именно так я расцениваю то, что со мной случилось. Просто
“Алиса в стране чудес”, только в варианте “Наин инч нейлз”
[32]
.
Синтия уже открыла рот, чтобы ответить, но тут появился
старичок, должно быть, тот самый, который наблюдал, как Дэйзи, складывая два и
шесть, получает восемь.
АБСОЛЮТНО НИКАКИХ ПРОБЛЕМ ДЛЯ ДЭЙЗИ.
Старичок нес черный саквояж. За ним следовал коп (То ли его
зовут Колли, то ли это моя фантазия, навеянная фотографиями, подумал Стив),
который на ходу вытягивал из брюк ремень. Сзади плелся Питер, муж убитой
женщины, оставшейся лежать на лужайке.
— Помогите ей! — закричал Гэри, сразу забыв про Стива и свои
подозрения. — Помогите ей, Док, она истекает кровью, словно недорезанная
свинья!
— Ты же знаешь, что я не врач, ведь правда, Гэри? Если я
кого и лечил, то лишь лошадей и…
— Гэри, не смей называть меня свиньей. — прервала его
Мэриэл. Говорила она еле слышно, но глаза ее, устремленные на мужа, мрачно
сверкали. Она попыталась выпрямиться, но не смогла, а, наоборот, сползла по
стене еще ниже. — Не смей.., так называть меня.
Старик-ветеринар повернулся к копу, голому по пояс и с
ремнем в руке. Этот коп напомнил Стиву вышибалу из одного ночного клуба, где он
работал с группой “Биг хром хоулз”.
— Надо? — спросил голый по пояс коп, тоже бледный как
полотно.
Биллингсли кивнул и поставил черный саквояж на большое
кресло перед телевизором. Раскрыв саквояж, он принялся в нем рыться.
— И поспеши. Чем больше крови она потеряет, тем меньше у нее
шансов. — Ветеринар распрямился. В одной руке он держал моток нити для сшивания
ран, во второй — хирургические ножницы. — Мне это тоже не в радость. В
последний раз я видел в таком состоянии пони, которого приняли за оленя и
отстрелили ему ногу. Закрепляй жгут как можно выше. Пряжку поверни к груди и
затягивай изо всей силы.
— Где Мэри? — спросил Питер. — Где Мэри? Где Мэри? Где Мэри?
— С каждым повтором голос у него все поднимался и поднимался, пока не дошел до
фальцета. Внезапно он закрыл лицо руками, отвернулся от всех и уткнулся в стену
между снимками Лабрадора по кличке Барон, знавшего буквы, из которых
складывается его кличка, и козы Замарашки, которая умела извлекать какие-то
звуки из гармоники. Стив подумал, что покончил бы с собой, если б услышал, как
какая-нибудь коза наигрывает “Желтую розу Техаса”
[33]
.
