Гребаный маленький мерзавец, говнюк. Как ты посмел! О, если
бы я только могла добраться до тебя. Если бы ты отпустил Сета и я могла
добраться до тебя. О Боже, Боже, Боже!
Моя вина? Да. Вопрос лишь в том, КАКОВА СТЕПЕНЬ моей вины
Дорогой Иисус, как я смогу жить без него? Как я смогу с этим жить? Я знала, что
в этом мире может быть столько боли, но я не знаю, КАКОВА СТЕПЕНЬ моей вины. Ты
мерзавец, Тэк, мерзавец. Больше я писать ничего не буду. Кому это может
принести пользу?
О, Херб, мне так жаль, я люблю тебя, мне так жаль.
Я получила ответ на свое письмо, уже полностью потеряв
надежду, что он когда-нибудь придет. Написал мне инженер-геолог Аллен Сеймс. Он
работает в карьере, который называется Китайская шахта, в городе Безнадега,
штат Невада. Сеймс пишет, что видел Билла и его семью, но ничего особенного не
происходило, он просто показал им карьер, и они поехали дальше. Ничего там не
произошло.
Он лжет. Наверное, я никогда не узнаю, почему он это делает,
не узнаю и о том, что там в действительности случилось, но одно я знаю
наверняка. Он лжет.
Господи, помоги мне!
Глава 10
1
Все действительно происходило очень быстро, но Джонни не
утратил своей удивительной способности фиксировать события и расставлять их в
строгой последовательности.
Энтрегьян, умирающий, но не осознающий этого, полз к кактусу
по левую сторону тропы, не поднимая головы и оставляя за собой кровавый след.
Оголившийся на макушке череп цветом напоминал потускневшую жемчужину. Копа
словно скальпировали.
А на самой тропе двое кружились в смертельном вальсе. Тварь
из низины, гротескная пума с острыми оранжевыми зубами, поднялась на задние
лапы, при этом ее передние лапы лежали на плечах Стива Эмеса. Если бы Стив
опустил руки, когда пума выбила у него мелкокалиберную винтовку, он бы уже
умер. Но он скрестил их перед грудью и теперь упирался локтями в грудь пумы.
— Застрелите ее! — прокричал Стив. — Ради Бога, застрелите
ее!
Ни один из близнецов не бросился к валяющемуся на земле
револьверу. Они не были однояйцевыми близнецами, но на лицах обоих застыло
одинаковое выражение ужаса.
Пума (Джонни мутило от одного взгляда на нее) пронзительно,
по-женски, взвизгнула, и ее треугольная голова рванулась вперед. Стив откинул
свою голову назад и попытался сбросить животное вбок. Но оно удержалось, крепко
вцепившись в плечи Стива. Они продолжали кружиться, когти пумы все глубже
впивались в человеческую плоть, и теперь Джонни видел, как на футболке, вокруг
когтей, черных, а не оранжевых, как зубы, ширились кровавые пятна. Хвост пумы
яростно колотился об землю.
Они сделали еще полукруг, и тут ноги Стива зацепились одна
за другую. Он едва не потерял равновесие, удерживая рычащую пуму на скрещенных
руках. Энтрегьян тем временем добрался до кактуса, уперся в колючки кровящей
головой, громко застонал и перекатился на бок. Он напомнил Джонни машину,
выработавшую свой ресурс. Выли койоты. На глаза они не показывались, но
чувствовалось, что они совсем рядом. Пахло дымом пожарища.
— Застрелите эту гребаную тварь! — повторил Стив. Ему
удалось удержаться на ногах, но пятиться было уже некуда: он стоял на самой
границе тропы. Шаг-другой среди кактусов и ощетинившихся шипами кустов, и
чудовище точно доберется до его шеи. — Пожалуйста, застрелите ее, она меня
разорвет!
Джонни никогда не испытывал такого ужаса, но тем не менее
понял, что даже в такой ситуации труден только первый шаг. Как только тело
приходит в движение, ужас особого значения уже не имеет. В конце концов, убить
Джонни — это максимум, на который способно это жуткое животное. Но умереть —
значит избавиться от урагана, бушующего в голове.
Джонни склонился над винтовкой Энтрегьяна, куда более
внушительной, чем мелкашка, которую пума выбила из рук длинноволосого, схватил
ее, снял с предохранителя, передвинув рычажок, а затем ткнул дуло “ремингтона”
в голову пумы.
— Толкай! — проревел он, и Стив толкнул. Голова животного
подалась назад, подальше от шеи Стива. Обильно смоченные слюной зубы блестели,
словно кораллы. Свет заката отражался в зеленых глазах, отчего они горели
огнем. Джонни успел подумать, а дослал ли Энтрегьян патрон в казенник (если
нет, ему уже не написать следующую историю о Пэте Китти-Кэте), чуть отвернул
голову и нажал на спусковой крючок. Громыхнуло (значит, дослал), из ствола
выскочил язычок пламени, пахнуло жженым волосом. Пума повалилась на землю, от
ее головы практически ничего не осталось, шерсть на шее обуглилась. А на месте
снесенного черепа они увидели не кровь, мозг и раздробленные кости, а губчатый розовый
материал, чем-то напомнивший Джонни теплоизоляцию, которой он утеплял второй
этаж своего дома на Тополиной улице.
Стива шатнуло, он взмахнул руками, стараясь устоять на
ногах. Маринвилл протянул руку, чтобы удержать его, но силы в этой руке не было.
Так что Стив повалился в кусты у тропы, рядом с подрагивающими задними лапами
пумы. Джонни наклонился, схватил его за запястье и потянул. Черные мушки
закружились у него перед глазами, он уже подумал, что сейчас лишится чувств. Но
потом Стив поднялся, а черные мушки исчезли.
Ув-ув-ув-в-в-о-о-о…
Джонни нервно огляделся. Ничего не было видно, но нутром он
чуял, что койоты все ближе.
2
Дэйв Рид продолжал думать о том, что он вот-вот проснется.
Запах пота и крови, долетавший до его ноздрей. — ерунда, так же как и тяжелое
дыхание копа (впрочем, и ему каждый вдох давался не легче), умирающий глаз и
серое пульсирующее вещество мозга, которое он видел в разломе черепа. Это сон,
только сон. Уж конечно, его брат не мог застрелить соседа, продажного копа (хотя
этот коп подсказал Кэри Риптону, как повысить точность броска).
Похоже, он еще и обделался, подумал Дэйв, и внезапно к его
горлу подкатила тошнота. Но он с ней совладал. Дэйв не хотел снова блевать,
даже во сне.
Коп протянул руку и вцепился в рубашку Дэйва.
— Больно, — прохрипел он. — Больно.
— Не… — Дэйв шумно сглотнул и откашлялся. — Не надо вам
говорить.
Он слышал, как за его спиной Джонни Марин-вилл и этот хиппи
обсуждают, следует ли идти дальше. Они, должно быть, рехнулись. И Марин-вилл…
Где был Маринвилл? Как он мог такое допустить? Он же, черт побери, взрослый!
Из последних сил Колли Энтрегьян приподнялся на локте. Его
единственный уцелевший глаз не отрывался от лица юноши.
— Никогда, — прошептал он. — Никогда…
— Сэр.., мистер Энтрегьян.., вам бы лучше…
Ув-ув-УВ-В-В-0-О-О!
