Пройдя полдороги по Фрихолд-стрит, он увидел ряд новых, наполовину ещё не достроенных домов для шахтёров, которые тянулись от Хедли-род. Издали видно было, как люди тащат кирпич, замешивают известковый раствор, строят, строят… Это радовало Дэвида. В этом был своего рода символ, было обещание победы! Ах, если бы можно сровнять с землёй дома Террас, со всеми их разбитыми каменными полами, лестницами без перил, кишевшими в стенах клопами и уборными на улице! Построить десять рядов новых жилищ, расположив их так (Дэвид усмехнулся при этой мысли), чтобы все они были видны из дома Ремеджа в Слус-Дин.
Он сел в поезд, рассеянный, забыл прочитать в дороге газету. В Тайнкасле он направился на Родд-стрит, все так же погружённый в свои мысли. На углу Родд-стрит на прилавке газетного киоска заголовок громко вопил: «Копи для шахтёров!» Это была рабочая газета. Другой возвещал: «Жена пэра верхом на пони на прогулке в Парк-Лэйне». Это была уже не рабочая газета. «Это интересно!» — с неожиданным воодушевлением подумал Дэвид и подумал, конечно, не о жене пэра.
Геддона в конторе не оказалось: Дэвид повесил пальто и шляпу, перекинулся несколькими словами со старым конторщиком Джеком Хезерингтоном и прошёл в следующую комнату.
Он работал все утро. В половине первого пришёл Геддон, явно в дурном настроении, ибо он, как всегда в этих случаях, был неразговорчив и груб.
— Вы были в Эджели, Том? — спросил Дэвид.
— Нет. — Геддон разбрасывал по столу бумаги, ища что-то, а когда нашёл, то оно, очевидно, оказалось уже ненужным.
— Что вы сделали с сегхильскими отчётами? — пролаял он минуту спустя.
— Занёс их в книгу и подшил к делу.
— На кой чёрт вы это сделали? — проворчал Геддон. — Вы из породы добросовестных дураков. — Он бегло посмотрел на Дэвида, затем отвёл глаза с смешанным выражением смущения и ласки.
Сдвинул шляпу на затылок и сердито плюнул по направлению к камину.
— Какие-нибудь неприятности, Том? — спросил Дэвид.
— Помалкивайте и идём, — отрезал Геддон. — Пора идти на этот поганый банкет. Я всё утро провёл с Нэджентом, и он сказал, что опаздывать нельзя. Джим Дэджен и само всемогущее божество Беббингтон также будут там.
Геддон молчал всё время, пока они шли по Грэйнджер-стрит к Северо-восточному отелю. Они пришли в отель слишком рано. Было только три четверти первого. Но они уселись за один из плетёных столиков в холле, и Геддон (для этого он, вероятно, и спешил сюда) выпил несколько рюмок, после чего, как будто, подобрел. Он поглядел на Дэвида с какой-то мрачной весёлостью:
— Собственно говоря, я чертовски доволен этим, — сказал он. — Только порядком придётся повоевать!
— Да о чём вы толкуете, объясните, ради бога?
— Ни о чём, мой милый… Эге, а вот и наша аристократия пожаловала!
Он встал, так как вошли Гарри Нэджент, Дэджен и Клемент Беббингтон. Дэвид, встав тоже, горячо пожал руку Гарри и был представлен Дэджену и Беббингтону. Дэджен потряс ему руку как старому знакомому, а Беббингтон поздоровался холодно и свысока. Геддон залпом допил своё виски. Дэджен предложил было всем выпить до завтрака, но Нэджент только покачал головой, и они прошли в ресторан.
Длинная, кремового цвета комната с окнами, выходившими с одной стороны на тихий Элдон-сквер, с другой — на шумный Северо-восточный вокзал, была уже почти полна, но их встретил старший официант и проводил к столику, почтительно поклонившись Беббингтону. Очевидно, он его узнал. Клемент Беббингтон в последнее время стал весьма заметной фигурой.
Высокий, одетый с не бросающейся в глаза элегантностью, этот человек с миной сдержанного превосходства, с бегающим взглядом, слащавой учтивостью и неприятной усмешкой, умел как-то привлекать к себе внимание, вызывать сенсацию. В нём чувствовалась известная закалка — следствие глодавшего его честолюбия, старательно скрываемого под маской скуки и безразличия. В сущности это был аристократ, продукт Винчестера и Оксфорда. В Лондоне он много бывал в обществе и каждое утро упражнялся в фехтовании у Бертрана. Что привело его в Рабочую партию — убеждения или честолюбие — оставалось тайной Беббингтона. На последних выборах он отвоевал у консерваторов их оплот — Чельвортский участок — и с блеском прошёл в парламент. Он ещё не состоял пока в Исполнительном комитете, но метил туда. Дэвид с первого взгляда почувствовал к нему антипатию.
Дэджен — тот был совсем в другом роде. Джим Дэджен, как и Нэджент, много лет состоял в Исполнительном комитете шахтёров. Низенький, тучный, благодушный, хороший рассказчик и исполнитель весёлых песенок. В течение почти двадцати пяти лет его единогласно избирали в парламент от Сегхилля. В своём участке он называл всех по именам. Очки в роговой оправе делали его похожим на старую сову, когда он, щурясь на лакея и показывая руками размер и толщину, заказывал большую отбивную и кружку пива.
Каждый заказал себе что-нибудь: Геддон — то же, что Дэджен, Нэджент и Дэвид — ростбиф с жареным картофелем, Беббингтон — жирную рыбу соль, гренки Мельба и Виши.
— Рад, что опять вижу вас, — сказал Нэджент Дэвиду со своей дружелюбной, ободряющей улыбкой. В Гарри Нэдженте было много доброты, искренности, вытекавшей непосредственно из его прямой, не знающей колебаний натуры. Он не стремился, подобно Беббингтону, быть убедительным; держал себя непринуждённо, в высшей степени естественно, был всегда самим собой. Но сегодня Дэвид чувствовал преднамеренность в поощрительном обращении к нему Нэджента. Он чувствовал, что Беббингтон и Дэджен тоже словно проверяют его. Это было странно.
— А тут недурно, — заметил Дэджен, жуя булку, оглядываясь вокруг и потирая руки.
— Вам здесь нравятся зеркала, не правда ли? — сверкнул неприятной усмешкой Беббингтон. — Если немного повертеть шеей, вы можете доставить себе неизмеримое удовольствие видеть шесть Дэдженов одновременно.
— Верно, Клем, верно, — согласился Дэджен, веселее обычного потирая руки. Джим в моменты политического кризиса способен был плакать и смеяться от волнения, но к насмешкам и личным обидам он был нечувствителен как гиппопотам. — Посмотрите, какая хорошенькая девушка! Вот та, с синим на шляпе.
— Ах, вы, Дон-Жуан!
— Что поделаешь, я всегда питал слабость к прекрасному полу, Клем.
— Так почему бы вам не подобраться к ней и не назначить ей свидание сегодня вечером?
— Нет, Клем, нет, здраво поразмыслив, я от этого отказываюсь. Идея, впрочем, была бы недурна, если бы не то, что нам надо поспеть на трёхчасовой в Лондон.
На это Геддон рассмеялся, а Беббингтон посмотрел на него с холодным удивлением, словно только что заметил его, и затем немедленно о нём забыл.
Нэджент повернулся к Дэвиду:
— Вы, как я слышал, взбудоражили весь Слискэйль?
— Нет, Гарри, мне об этом ничего неизвестно, — возразил Дэвид с улыбкой.
— Не верьте ему, — развязно вмешался Геддон. Геддон, уязвлённый высокомерием Беббинггона, решил не пасовать перед каким-то недопечённым лондонским политиканом. Он уже успел влить в себя пинту пива вслед за двумя двойными порциями виски и теперь испытывал потребность разрядить энергию.
