Днем по лесу бегать – одно удовольствие, поэтому минут через сорок мы уже были на месте. Кивнув часовому, я заскочил в нашу палатку и, крутнув ручку телефона, затребовал встречи с непосредственным начальством.
Серега, видимо, сидел на месте, поэтому ждать долго не пришлось и уже через пару минут в трубке послышался его голос:
– Слушаю…
– Ты еще скажи – «внемлю»!
Гусев кашлянул и неожиданно сухо ответил:
– Илья, нам сейчас не до шуток. Но ты, судя по тону и времени появления, не «пустой» пришел?
– Так точно! Сходили «в цвет». Людей пока не обнаружили, но еще не вечер. Я оставил там одну пару наблюдателей, а сейчас мне срочно нужны запасные батареи к рации, аккумуляторы к «Совам» и нашим гарнитурам. Все у аккумуляторщиков должно быть, так что засылай своего Ваську или кого-нибудь из связистов – пускай подвезут.
– Молодцом! Хоть что-то хорошее на сегодня…
– Да что у вас приключилось-то?
Похоронный тон командира, на который я сначала не обратил внимания, заставил напрячься. Действительно – еще вчера вечером все было тип-топ, а сегодня днем что, стало резко плохо? С чего бы? Или Колычев какие-то хреновые новости привез? Но Серега решил не доверять эти сведения даже постоянно проверяемой «полевке» и ответил:
– Я сейчас сам подъеду, поговорим.
– Понял. Жду.
Постояв несколько секунд у телефона, я пожал плечами и, подумав, что решать проблемы надо по мере их поступления, не стал заниматься гаданиями, а принялся готовиться к ночному бдению. Гусеву все мною заказанное соберут минут за двадцать. Езды тут всего ничего, и через полчаса он уже будет здесь, а нам еще кучу необходимого барахла собрать надо, поэтому времени терять не будем.
Пока я паковал коробки с «Совами», мужики собирали дополнительный сухпай, плащ-палатки и в отдельный вещмешок – боеприпасы, ибо: «мало ли что», а патроны экономить – это такое дело, что хуже не придумаешь.
В общем, как я и предполагал, мы успели и собраться и перекурить до приезда командира. Когда же Гусев появился, ребята остались разгружать его «виллис», а я вместе с ним прошел в палатку, где доложил результаты сегодняшнего дня с подробностями. И сразу после обстоятельного доклада спросил:
– Так что у нас приключилось? Чего у тебя вид такой, как будто мылом насильно накормили?
Серега, прежде чем ответить, расстегнул крючок воротника, повздыхал и, прикурив от одной сигареты другую, выдал:
– Приключилось… До «приезда» товарища Сталина осталось три дня, а разведка докладывает странные вещи: вместо обещанного отряда в пятьсот человек там собралось меньше сотни!
Я пожал плечами:
– Понятное дело – остальные будут выдвигаться сразу к месту предварительного сбора, где-нибудь километрах в пятнадцати—двадцати отсюда. Да и та сотня наверняка разделится на более мелкие группы, для простоты и скрытности передвижения.
Гусев раздраженно ткнул сигаретой в пустую консервную банку, заменяющую нам пепельницу, и, едва сдерживаясь, рявкнул:
– Самый умный? В том-то и дело, если бы это было так, то мы бы не дергались! – Помяв фейс в ладони, он продолжил: – Никто к нам не выдвигается. Ни по каким направлениям…
– Прохлопать не могли?
Серега твердо ответил:
– Исключено! – Потом, подумав и видно вспомнив, что твердые гарантии может дать только швейцарский банк, добавил: – Практически исключено. Во всяком случае, разведка, как агентурная, так и оперативная, голову кладет за то, что в сторону Ровно ни мелкие, ни крупные отряды АК не выходили.
Тут уже я задумался. Хм… действительно – странно… Ну не могут же поляки решить провести такую операцию столь малыми силами? Это ведь не из кустов по проезжающей машине пальнуть и сбежать! Хотя с другой стороны… А если это будет отряд «одного боя»? Ну – камикадзе? Уж сотню человек, готовых безвариантно пожертвовать жизнью за свою страну, в Польше должны найти. Особенно после того, как фрицы в сорок втором раскопали под Смоленском захоронение польских жолнежей.
После этого у наиболее реакционно настроенной части пшеков очередной раз сместились приоритеты, и своим главным врагом они опять назначили СССР. Правда, даже когда врагами у них были немцы, сами гитлеровцы это не особо чувствовали. Просто я по радио как-то услышал, что, по сообщению польского правительства в изгнании, доблестными частями Армии Крайовой с момента своего образования и по сорок четвертый год была уничтожена почти тысяча солдат противника. Я сначала подумал, что ослышался, но потом выяснил, что за эти несколько лет, АКовцы действительно смогли прибить аж восемьсот гитлеровцев. Если они такими же темпами и с нами воевать будут, то флаг им в руки! Нам что от их любви, что от ненависти – ни холодно, ни горячо…
Да и с этой деревенькой под Смоленском тоже довольно странно все получилось. В Катыни немцы раскопали несколько тысяч расстрелянных польских офицеров и тут же на весь мир заявили о преступлениях сталинского режима. В Лондоне, ничуть не сомневаясь в искренности гитлеровских следователей, эту версию тут же подхватили. Без проверок, без уточнений, без оглядки на то, что война идет не только прямая, но еще и пропагандистская. Они просто взяли и без всяких купюр перепечатали отчеты гестаповцев. С-с-союзнички, мать их…
Ну да ладно… Плохо, что Серега не в курсе, а у Ивана Петровича я все забываю спросить – кто же действительно тех офицеров шлепнул? С одной стороны, это действительно могли быть наши. За то, как обращались вояки Пилсудского с советскими военнопленными, оставшимися еще с двадцатых годов, их и расстрелять мало было. Опять-таки – режим санации… Оказывается концентрационные лагеря в Польше появились задолго до прихода немцев. И держали в них в основном белорусов и украинцев. Причем в таких условиях, что «некоренные» мерли, наподобие мух. Так что поводов для расстрела «ясновельможных панов» было выше крыши.
С другой стороны – оружие этого расстрела. Вот оно-то и заставило меня сомневаться в предыдущей версии. Стволы были исключительно немецкие. Так же как и гильзы вокруг могил. Наш «ТТ» – штука убойная и по надежности не уступает лому. Пусть он внешне не очень красив, но работу свою выполняет на все сто. Плюс это – штатное оружие. Тогда зачем, спрашивается, расстрельным командам было выдавать вальтеры, купленные за валюту, которой в СССР всегда остро не хватало? Денег девать было некуда, или «восточные варвары» за год предвидели начало войны, охренительное продвижение вражеских войск в глубь своей территории и еще тогда решили сделать дорогостоящую провокацию с целью подставить благородных гитлеровцев? Я думаю – вряд ли. Просто, помня рывок немцев к Смоленску, мне представляется такая картина – в бардаке того лета – начала осени лагерь вовремя не эвакуировали, а охрана при виде приближающихся фрицев разбежалась или полегла в бою. Тевтонцам нежданно доставшийся «подарок» никуда не уперся, поэтому спецкоманды, следующие за передовыми частями, просто пустили поляков в расход. А через год вспомнили об этом и преподнесли как жареный факт страшных преступлений НКВД, переведя все стрелки на русских…
