Он увидел Ярда Стивенса, выходящего из салона «Выше
голову!», его халат развевался вокруг несуществующего более живота. Ярд каркал,
как ворона, а когда обернулся к Халлеку, оказалось, что это вовсе и не Ярд, а
Рональд Рейган. «Где мое остальное? — заорал он. — Где мое остальное?! ГДЕ МОЕ
ОСТАЛЬНОЕ?!!!»
«Худеющий», — шептал теперь Майкл Хаустон в самое ухо
Халлека, и теперь случилось то, чего он так опасался: костлявые пальцы скелета
коснулись его, вцепились в рукав, и Халлеку показалось, что он сходит с ума от
этого прикосновения. «Худеющий, совсем исхудал… Это была его жена, Билли-бой,
его жена… А тебе — кранты. Совсем дело дрянь…»
Глава 8
Брюки Билли
Билли проснулся, сильно вздрогнув, тяжело дыша. Приложил
ладонь ко рту. Хейди мирно спала рядом с ним, плотно укрывшись покрывалом.
Весенний ветер шумел за окном в кронах молодой листвы.
Халлек бросил испуганный взгляд на спальню, чтобы убедиться,
что Майкл Хаустон или его версия в виде скелета не присутствует в комнате. Нет,
это была его обычная спальня, где ему знаком каждый уголок. Кошмар начал
размываться в памяти… и все же какая-то его остаточная часть заставила Билли
придвинуться ближе к Хейди. Прикасаться к ней он не стал — она спала всегда
очень чутко, — зато оказался в зоне ее тепла и стащил на себя небольшую часть
ее покрывала.
Всего лишь сон.
«Худеющий», упрямо повторил в сознании голос.
Потом он снова уснул.
Утром после кошмарного сна весы в ванной показали 215, и
Халлек ощутил надежду. Только два фунта. Кокаин или нет, но Хаустон оказался
прав: процесс начал замедляться. Посвистывая, он спустился вниз и съел яичницу
из трех яиц и полдюжины сосисок из гирлянды.
По пути к станции электрички он смутно припомнил ночной
кошмар. Но, скорее, это было не воспоминанием, а странным чувством, «дежа вю».
Проезжая мимо «Выше голову!», салона, зажатого между «Отличным мясом» Фрэнка и
магазином «Игрушки-радость», выглянул в окно машины и в какой-то миг ожидал
увидеть несколько шатающихся, спотыкающихся скелетов, словно каким-то образом
благополучный Фэйрвью превратился в Биафру. Но люди на улице выглядели
прекрасно, просто превосходно. Ярд Стивенс во плоти помахал ему рукой, и Халлек
жестом ответил на приветствие. Подумал: «Твой метаболизм предупреждает тебя —
бросай курить, Ярд». Мысль вызвала легкую улыбку. К тому времени, как
электричка прибыла на Большую Центральную, последние фрагменты страшного сна
были забыты.
Успокоившись на счет потери веса, Халлек в следующие четыре
дня на весы не становился вовсе и даже особенно их не вспоминал. И вдруг он
чуть не угодил в постыдную ситуацию во время очередного судебного
разбирательства перед лицом судьи Хилмера Бойтона, у которого юмора было не
больше, чем у сухопутной черепахи. Ситуация получилась дурацкая — такие видишь
в плохих снах в старшем школьном возрасте.
Халлек поднялся, чтобы заявить протест, и вдруг его брюки
поползли вниз.
Собственно, он даже не встал, а только начал подниматься,
когда обнаружил, что штаны стали соскальзывать с бедер, ягодиц прямо к коленям.
Он торопливо сел на место. А наступил как раз тот момент, когда его протест был
бы весьма объективен, и тот факт, что он вдруг сел на место, вызвал некоторое
недоумение. Щеки его залила краска стыда.
— Это ваше возражение, мистер Халлек, или газовая атака?
Правда, только немногие из присутствующих слегка засмеялись.
— Ничего, ваша честь, — пробормотал Халлек. — Я… я
передумал.
Бойтон хмыкнул. Процесс продолжался, а Халлека прошиб пот:
он не представлял, как ему теперь подняться.
Десять минут спустя судья объявил перерыв. Халлек остался
сидеть на своем месте, делая вид, что изучает бумаги. Когда комната почти
опустела, он поднялся, держа руки в карманах брюк, надеясь, что выглядит
достаточно естественно. Разумеется, он просто-напросто поддерживал штаны от
сползания вниз.
Запершись в туалете, Билли снял пиджак, повесил его на крюк
и осмотрел брюки. Потом снял пояс, и штаны с застегнутой молнией сползли к
ступням, только звякнула мелочь в кармане. Он присел на унитаз, поднял перед
собой ремень и осмотрел его, как древний свиток. Линда подарила его два года
назад в День Отца, теперь он рассматривал его, ощущая, как учащенно от страха
забилось сердце.
Дочь купила ему ремень, который оказался немного маловат.
Халлек вспомнил, как подумал о простительном оптимизме Линды. Во всяком случае,
он застегивал его на вторую дырочку, и это было в самый раз. Только потом,
когда бросил курить, стало трудновато его застегивать, даже используя первую
дырочку.
После того, как бросил курить… но до того, как сбил цыганку.
Теперь в ремне использовались другие дырки — за четвертой —
пятая и, наконец, шестая.
С растущим страхом Халлек осматривал ремень, который куда
более лаконично и правдиво все рассказал, чем это сделал доктор Майкл Хаустон.
Потеря веса продолжалась, возрос темп, а вовсе не затормозился. Вот и дошел до
последней дырки в ремне фирмы «Ник», который всего пару месяцев назад решил
тихо-мирно спрятать и купить другой — подлиннее. Теперь нужная была седьмая
дырка, а ее не было.
Посмотрел на часы: пора было возвращаться в зал. Но кое-что
стало куда важнее, нежели проблема судьи Бойтона, — оспаривать или нет какое-то
завещание.
Халлек прислушался. В мужском туалете больше никого не было.
Приподняв штаны и придерживая их, он вышел из кабины. Остановившись перед
зеркалом, он позволил им вновь свалиться. Задрал рубашку, чтобы лучше осмотреть
живот.
Невольно ахнул, и тут же горло сдавил спазм, — только и
всего, но вполне достаточно. Брюхо исчезло. Был нормальный живот. Штаны лежали
на полу, рубашка задрана из-под расстегнутого жилета — поза комичная, но факты
были на лицо. Реальные факты, как обычно, можно истолковывать и обсуждать — в
юридических делах к этому быстро привыкаешь, — но сравнение, которое пришло в
голову, было неопровержимым. Он выглядел, как юнец, напяливший на себя одежды
отца. Халлек стоял перед зеркалом напротив ряда умывальных раковин и истерично
думал: «Маскарад! Детская игра. Осталось только усики себе подрисовать».
В глотке рождался хохот от зрелища упавших порток, из
которых торчали его волосатые ноги в черных нейлоновых носках. В этот момент он
внезапно и просто поверил… во все. Цыган проклял его, и никакое это не раковое
заболевание. Рак был бы куда милосерднее и быстрее. Здесь нечто иное, и
познание этого только начиналось.
Голос кондуктора закричал в его голове: «Следующая станция —
„Пропажа аппетита на нервной почве!“ „Анорексия невроза“! Приготовьтесь к
выходу заранее!»
