Мимо поплыл парк с аттракционами. Русские горки вздымались
высоко в небо. Гигантский корабль викингов — качели — двигался взад и вперед
полукругами под дружный визг пассажиров. Звенели колокола, мелькали и бегали
огоньки множества лампочек.
А справа подростки сшибались в автомобильчиках луна-парка.
Молодой парень и молодая женщина целовались. Она обняла его рукой за шею, он
одной рукой прижимал ее ягодицы, в другой держал банку «будвайзера».
«Да», решил Билли. «Да, здесь то самое место. Вполне может
быть».
Он оставил машину на стоянке, заплатил семнадцать долларов
за полдня, переложил бумажник из бокового кармана во внутренний карман плаща и
начал охоту.
Сначала ему показалось, что потеря веса ускорилась: уж очень
странно на него поглядывали прохожие. Рациональная часть рассудка быстро
убедила его: все дело в одежде, а вовсе не в том, как он выглядит под одеждой.
«Эта публика будет на тебя смотреть точно такими же глазами,
если будешь прогуливаться тут в майке и плавках в октябре месяце. Успокойся,
Билли. На тебя все же стоит поглазеть. Здесь много такого, на что стоит
поглазеть».
И это было в самом деле так. Билли увидел толстую женщину в
черных бикини, лоснилась темная кожа. Живот у нее был выдающимся, но бедра
странным образом выглядели возбуждающими. Она двигалась к белой полоске пляжа,
как океанский лайнер, ягодицы ритмично колыхались в такт шагов. Возле лавки с
пиццей Билли увидел жирного пуделя, подстриженного по всем правилам. Язык
собаки висел из пасти неподвижно и имел скорее серый, нежели розовый цвет.
Заметил, как громадная чайка спикировала и выхватила из руки ребенка
недоеденный грязный пирожок.
Позади всего этого белый полумесяц пляжа Олд Оркарда был
усеян загорающими под полуденным солнцем. Однако и пляж, и Атлантический океан
позади него казались опошленными сутолокой людей, руки, лица которых были
заняты и запачканы едой а сквозь пульсирующий шум моторов прорывались вопли
зазывал («Проверьте ваш вес!» — услышал Билли призывный крик откуда-то слева. —
«Угадываю вес! Если ошибусь на пять фунтов, плачу доллар!») и ритмы рока из
раскрытых дверей баров.
Неожиданно Билли охватило чувство нереальности: он оказался
как бы вне самого себя, подобно случаю с астральной проекцией, которые обычно
описывает журнал «Фэйт». Имена — Хейди, Пеншли, Линда, Хаустон — зазвучали
фальшиво и мелко, подобно именам, которые придумывают наспех для плохой
истории. Возникло ощущение, что он способен заглянуть за кулисы вещей, в некий
вообразимый «реальный мир». Запах моря показался пронизанным смрадом протухшей
пищи, звуки стали слышаться издалека, словно плывущими к нему из длинного
коридора.
«Астральная проекция?» — прозвучал смутный голос. — «У тебя
солнечный удар, друг мой».
Да, пожалуй, когда теряешь сто двадцать фунтов веса, твой
термостат начинает барахлить. Сейчас же уходи с солнцепека, иначе загремишь в
обморок.
— Ладно, уговорил, — пробормотал Билли, и проходивший мимо
мальчишка, жующий поп-корн, резко обернулся в его сторону.
Впереди находился бар с вывеской «Семь морей», на дверях
надписи: «Холодное, как лед» и «Самое приятное время». Билли вошел.
«Семь морей» оказались не только холодными, как лед, но и
чудесно спокойным местом. На музыкальном автомате висела записка с крупной
надписью: «КАКОЙ-ТО ПРИДУРОК ДАЛ МНЕ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ ПИНКА, И ТЕПЕРЬ Я ПОЛОМАН».
Пониже — перевод той же надписи на французский язык. Однако по потрепанному
виду надписи и по пыли, скопившейся на автомате, Билли решил, что «вчера
вечером» могло произойти год тому назад. В помещении находились несколько
пожилых мужчин, одетых по тому же принципу, что и Билли, — не для пляжа, а
скорей для улицы. Некоторые играли в шахматы, другие в нарды. Почти все были в
шляпах.
— Что вам угодно? — спросил бармен.
— Пива «Шхуна», пожалуйста.
— О'кей.
Билли пил пиво медленно и наблюдал в окно движение людских
масс, прислушиваясь к бормотанию стариков за столиками. Почувствовал, что часть
его силы, часть ощущения реальности возвращаются.
Подошел бармен.
— Нальем еще?
— Да, пожалуйста. И хотелось бы с вами немного поговорить,
если есть время.
— Насчет чего?
— Насчет людей, которые могли здесь побывать.
— Где «здесь»? В нашем баре?
— В Олд Оркарде.
Бармен рассмеялся.
— Насколько я знаю, половина штата Мэн и половина Канады
летом проходят через это место.
— Я говорю о цыганах.
Бармен хмыкнул и принес Билли бутылку «Шхуны».
— То есть имеете в виду бродячую публику. Это, кстати, все,
кто летом прибывают в Олд Оркард. А ко мне в бар приходят, в основном, люди,
которые живут тут круглый год, — местные, так сказать. А те, — он махнул рукой
в сторону окна, словно отбросив всех разом, — те — бродяги, вроде вас, мистер.
Билли осторожно, по стенке бокала налил пива, потом положил
на стойку десятидолларовую бумажку.
— Я не уверен, что мы правильно поняли друг друга. Я говорю
о настоящих цыганах.
— Настоящие?.. О! Наверно, имеете в виду тех ребят, что
устроили табор возле Солт Шека.
Сердце Билли забилось быстрее.
— Можно, я вам покажу кое-какие фотографии?
— Бесполезно. Я их не видел. — Он посмотрел на
десятидолларовую банкноту и окликнул одного из присутствующих: — Лон! Лонни!
Подойди-ка на минутку.
Один из стариков, сидевших за столиком у окна, поднялся и
прошаркал к бару. На нем были серые хлопчатобумажные штаны, белая рубашка, явно
великоватая, и соломенная шляпка. Лицо усталое, только глаза — живые. Кого-то
он напоминал Халлеку, вспомнил спустя секунду: старик выглядел, как Ли
Страсберг, учитель и актер.
— Это Лон Эндерс, — представил его бармен. — У него участок
на западе городка. Там же и Солт Шек. Лон примечает все, что происходит в Олд
Оркарде.
— Меня зовут Билли Халлек.
— Будем знакомы, — сказал Лон Эндерс, шелестящим, как
бумага, голосом, и придвинул стул поближе к Билли. Он даже вроде бы и не сел на
него, а прислонился задом к сиденью, слегка подогнув ноги.
— Не желаете пива? — предложил Билли.
— Больше нельзя, — прошелестел старик, и Билли слегка
отодвинулся подальше от неприятного запаха изо рта Эндерса. — Уже выпил свою
норму на день. Доктор сказал — не больше. С животом беда. Если бы я был
автомашиной, — в самый раз на свалку.
