«Не верю, что ты мог подумать такое о Хейди», — сказал
внутренний голос.
«Просто мой разум воспален», — мысленно ответил он. На
некоторое время мир заволокло серой пеленой.
Это не было обмороком, и он быстро оправился. Джинелли снял
бинты, бандаж и заново перебинтовал ему руку. Действовал хоть и несколько
неуклюже, но вполне профессионально. Заканчивая перевязку, сказал:
— Мой человек говорит, что это ничего не значит, пока ты сам
не вернешься в Коннектикут, Уильям.
— Это все так, но ты представляешь себе? Моя жена…
— Не обращай внимания, Уильям. Это не имеет значения. Если
мы разберемся как следует со старым цыганом, ты снова начнешь набирать вес, а
их суета вокруг тебя полетит в помойку. Если так дело и пойдет, у тебя будет
сколько угодно времени, чтобы разобраться с женой. Может, ей полезно, скажем,
надавать по морде. Или ты ее просто бросишь. Все будешь решать сам, если мы
утрясем дело с цыганом. Если не утрясем, значит, помрешь. В любом случае
проблема, как видишь, уладится. Так что чего уж тут расстраиваться из-за
какой-то бумажки.
Билли слегка улыбнулся побелевшими губами.
— А из тебя получился бы классный юрист, Ричард. Ты так
здорово умеешь раскладывать дела в перспективе.
— Что, правда? Ты так считаешь?
— Да, так считаю.
— Ну что ж, спасибо. А потом я позвонил Кирку Пеншли.
— Ты говорил с Пеншли?!
— Да.
— Господи, Ричард!
— А ты что, — считаешь, что он не станет разговаривать с
такой шпаной, как я? — Джинелли ухитрился сказать это одновременно с изумлением
и с обидой. — Поверь мне, он со мной разговаривал. Разумеется, говорил я по
своей кредитной карточке. Моего имени на его телефонном счету не будет. Но я
ведь много дел имел с твоей фирмой, Уильям, за эти годы.
— Это для меня новость, — сказал Билли. — Я думал, только
тот единственный раз.
— В том деле были открыты любые возможности, и ты был для
них самой подходящей фигурой, — сказал Джинелли. — Пеншли и его маститые юристы
никогда не поручили бы тебе выигрышного дела. Ты был для них пришлый. С другой
стороны, я думаю, они знали, что рано или поздно тебе предстоит встреча со
мной, если поработаешь какое-то время на фирму. Это дело должно было стать для
тебя хорошим дебютом. А если бы все пошло не так, они могли тобой и
пожертвовать. Им бы этого не хотелось, но уж коли жертвовать, так лучше
пришлым, чем маститым юристом. Все эти ребята одинаковы, и предсказать их
действия проще простого.
— И какие же еще дела ты вел с моей фирмой? — спросил Билли
с откровенным удивлением. Все это напоминало чем-то ситуацию, когда много
времени спустя после развода, узнаешь, что твоя жена тебе изменяла.
— Самые разные были дела, и даже не совсем с твоей фирмой.
Скажем так, она выполняла роль брокера в юридических делах — моих и некоторых
моих друзей. На этом давай и остановимся. Короче, я достаточно хорошо знаю
Кирка Пеншли, чтобы попросить его о небольшом одолжении. Он согласился оказать
мне такую услугу.
— Какую?
— Я попросил его связаться с ребятами Бартона и сказать им,
чтобы они недельку отдохнули. Чтобы оставили в покое и тебя, и цыган. Меня,
если хочешь знать, больше цыгане интересуют. Мы сможем все провернуть, Уильям.
Просто будет легче, если не придется гоняться за ними то туда, то сюда.
— Ты позвонил Кирку Пеншли и сказал, чтобы он отцепился? —
удивленно переспросил Вилл.
— Нет, я позвонил Кирку Пеншли и попросил его сказать
агентству Бартона отцепиться, — поправил Джинелли. — И не в таких выражениях,
разумеется. Я тоже умею быть политиком, когда нужно, Уильям. Так что тебе
следует меня оценить.
— Дорогой мой, да я ценю тебя превыше всех и с каждой
минутой все больше и больше.
— Ну что ж, спасибо, Уильям. Спасибо. Мне это по душе. — Он
зажег сигарету. — В любом случае твоя жена и этот ее доктор будут получать
отчеты по-прежнему, но только отчеты будут немножко неточными. Ну, знаешь,
вроде этакой версии правды, какую публикуют «Нэшнл Инкуайрер» или «Ридерз
Дайджест». Понял, что я имею в виду.
Билли рассмеялся.
— Понял.
— Так что у нас с тобой неделя, я полагаю. Я собираюсь
напугать их. Напугать его. Причем так напугать, что ему для стимулятора сердца
понадобится тракторный аккумулятор. Я буду нагнетать страх до такой степени,
что в итоге получится что-то из двух: либо он заплачет и снимет с тебя эту
пакость, либо нам придется заплакать. Если случится последний вариант, я приду
к тебе и спрошу — не передумаешь ли ты насчет ненасильственного варианта. Но,
надеюсь, дело до этого и не дойдет.
— Как ты намерен напугать его?
Джинелли ткнул сумку с продуктами кончиком туфля и сказал
ему, с чего намерен начать. Билли был ошарашен, начал спорить, как и предвидел
Джинелли. Хотя Джинелли не повышал голоса, в глазах его по-прежнему мелькал
странный сумасшедший огонек. Билли понял, что увещевать его столь же
бесполезно, как разговаривать с человеком, находящимся на луне.
Когда боль в руке затихла, превратившись в пульсирующие
толчки, его начало клонить в сон.
— И когда ты отправляешься? — спросил он, наконец, сдавшись.
Джинелли посмотрел на часы.
— Сейчас десять часов десять минут. Дам им еще четыре или
пять часов. Я слышал, что они будут делать небольшой бизнес в городе,
много-много гадать. А их собаки — пит-буль-терьеры. Боже милостивый. Те собаки,
что ты видел, — не пит-буль-терьеры?
— Я, кажется, в жизни не видел такой породы, — сонно ответил
Билли. — Там у них, по-моему, дворняги.
— Пит-буль выглядит как смесь терьера и бульдога. Очень
дорогостоящая порода. Если хочешь посмотреть на схватку пит-булей, должен
оплатить стоимость погибшего пса прежде, чем они начнут делать ставки. Гнусный
бизнес. Вообще, я смотрю, в этом городе все высокого класса, верно? Очки
«Феррари», яхты с наркотиками, собачьи бои. Да, еще и гаданье.
— Будь осторожен, — сказал Билли.
— Буду, — отрубил Джинелли. — Не беспокойся.
Вскоре Билли заснул. Проснулся, когда часы показывали без
десяти четыре. Джинелли в комнате не было. Им вдруг овладела уверенность, что
Джинелли мертв. Однако тот появился без четверти шесть и притом настолько
живой, что показался слишком большим для этой комнаты. Его лицо, руки, одежда
были испачканы грязью, пахнущей морем. Он улыбался, а в глазах прыгали все те
же сумасшедшие огоньки.
