— Кажется, да.
— Чаще всего глаза говорят: «На чем бы подзаработать?» Как
там в Олд Оркарде дед называл этих артистов?
— Бродячие бизнесмены? Бродячие торговцы.
— Во! Именно! — Глаза Джинелли загорелись. — Бродячий
бизнес. Отлично! Я искал человека, готового на такой бизнес. Эти ребята в
курортных городах фланируют, как проститутки в поисках клиента. Больших дел у
них почти не бывает, они все время на ходу, и в общем, толковые… Только обувь у
них не та, понимаешь. Рубашечки — неплохие, плащики от Пола Стюарта, джинсы в
порядке, а посмотришь на корочки, и они тебе словно говорят: «К вашим услугам.
Могу выполнить дело». Проституток выдают обычно блузки — всегда из районового
волокна. Им приходится растолковывать, что лучше такие не носить.
— В итоге, увидел человека. Разговорился с ним. Сидели с ним
на скамеечке возле публичной библиотеки — симпатичное место — и все обговорили.
Пришлось повысить оплату, поскольку, сам понимаешь, время поджимает, некогда с
ним деликатничать. Но парень был такой голодный, что я решил ему довериться.
Тем более на короткое время. А для таких ребят долгие задания не существуют.
Для них это все равно, что учить в школе историю и алгебру.
— Сколько ты ему заплатил?
Джинелли помахал ладонью.
— Я тебе дорого обхожусь, — сказал Билли. Он невольно стал
говорить тем же тоном, что и Джинелли.
— Ты мой друг, — сказал Ричард с неожиданной теплотой в
голосе. — Потом рассчитаемся как-нибудь, если ты сам захочешь. Я просто
развлекаюсь. Приключение, понимаешь. Потом можно написать сочинение «Как я
провел летние каникулы». Но у меня уже во рту пересохло, а впереди еще долгая
история, а потом делом займемся.
— Продолжай.
Парень, которого Джинелли подцепил, назвался Фрэнком
Спартоном. Сказал, что учится в Университете Колорадо, а пока что проводит
каникулы. Однако Джинелли прикинул, что ему лет двадцать пять, староват для
студентика. Впрочем, это не имело значения. Джинелли хотел, чтобы Фрэнк
отправился на проселок, где он оставил арендованный «Форд», а затем установил
наблюдение за цыганами, когда те уедут. Спартон должен был позвонить ему в
мотель и сообщить, где они устроят ночлег. Джинелли не думал, что они уедут
слишком далеко. Когда тот будет звонить в мотель Бар Харбора, пусть позовет
Джона Три. Спартон все записал и получил шестьдесят процентов наличными от
договоренной суммы. Заодно забрал ключи от машины и крышку распределителя.
Когда Джинелли спросил его, сможет ли он приладить крышку распределителя,
Спартон с улыбкой автомобильного вора ответил, что как-нибудь справится.
— Ты его подвез туда к машине? — спросил Билли.
— На то, что я плачу ему, и на попутке доберется, Уильям.
Джинелли поехал в мотель в Бар Харборе и снял номер под
именем Джона Три. Хотя было два часа пополудни, он успел взять последний
свободный номер на ночь. Клерк вручил ему ключ с таким видом, словно оказал
гигантскую услугу. Летний сезон набирал силу. Джинелли вошел в комнату,
поставил будильник на шестнадцать тридцать и вздремнул, пока часы не зазвонили.
Затем отправился в аэропорт.
В десять минут шестого там приземлился маленький частный
самолет, возможно, тот же самый, что доставил Фандера из Коннектикута. Из него
вышел «коллега по бизнесу» и выгрузил один большой пакет и три поменьше.
Джинелли вместе с ним водрузил большой груз на заднее сиденье «Новы», а те, что
поменьше — в багажник. Человек улетел. Джинелли не стал ждать, пока самолет
взлетит, а отправился в мотель, где проспал до восьми часов, когда его разбудил
телефон.
Это был Фрэнк Спартон, звонил он с заправочной станции
«Тексако» в городе Банкертон, — сорок миль к северо-западу от Бар Харбора. В
районе семи часов, сообщил Спартон, цыгане свернули на поле за пределами
городской черты. Похоже, что они с ночлегом заранее все уладили.
— Видимо, Старберд постарался, — заметил Билли. — Он у них
что-то вроде администратора.
Голос Спартона звучал несколько неуверенно и встревожено.
— Ему показалось, что его засекли, — сказал Джинелли. — Он
ехал за ними, а это было ошибкой. Кто-то там повернул обратно подзаправиться, а
он не заметил. Ехал себе со скоростью сорок миль, и вдруг пара универсалов и
фургон — громыхают навстречу. Получилось так, что он оказался не в хвосте их
каравана, а где-то посередине. Глянул в боковое окно, а там из фургона смотрит
старик без коса и машет ему пальцем, вернее, не столько машет, сколько какое-то
заклинание делает. Говорю буквально со слов этого парня, Уильям. Так и сказал:
«Какое-то заклинание пальцем делает».
— О, Боже! — пробормотал Билли.
— Тебе в кофе подлить?
— Нет… впрочем, налей.
Джинелли подлил ему порцию «Чиваса» в чашку и продолжил свою
историю. Он спросил Спартона, не была ли там на фургоне нарисована женщина с
единорогом. Да, была. Женщина и единорог.
— Боже мой, — снова сказал Билли. — Ты уверен, что они его
машину засекли? После того, как погибли собаки, они могли обыскать все вокруг и
найти «Форд». Теперь его узнали.
— Так оно и было, — мрачно сказал Джинелли. — Он дал мне
название дороги, на которой цыгане находились — Финсон Роуд, и номер шоссе, с
которого они туда свернули. Попросил остатки денег положить в конверт на его
имя в мотеле. «Извини, смываюсь», — сказал он, и я его не осуждаю.
Джинелли покинул мотель в машине «нова» в восемь пятнадцать.
Пересек черту, разделяющую Бакспорт и Банкертон в девять тридцать. Спустя
десять минут миновал заправочную станцию «Тексако», которая на ночь закрылась.
Возле нее стояло порядочно автомашин для ремонта и для продажи. В дальнем конце
ряда увидел арендованный им «Форд», проехал дальше, развернулся и направился
обратно.
— Я так дважды покрутился, — сказал он. — Никогда прежде не
было у мена подобного чувства. Короче, я проехал подальше и вернулся пешком.
— И что?
— Спартон находился в машине, — сказал Джинелли. — Сидел за
рулем. Мертвый. Дырка во лбу как раз над правым глазом. Крови немного. Мог быть
и сорок пятый калибр, но не думаю. Крови на сиденье рядом с ним не было вообще.
То, что его убило, навылет не прошло. Сорок пятый калибр прошивает насквозь,
оставляя позади дыру с консервную банку размером. Я думаю, он был убит из
рогатки шариком от подшипника. Тем самым, чем их девка стреляет. Может, она это
и сделала.
Джинелли замолчал, некоторое время размышляя.
— У него на коленях лежала мертвая курица, взрезанная ножом.
Кровью на лбу у Спартона было написано одно слово. Возможно, кровью этой
курицы, но, сам понимаешь, лабораторный анализ я сделать не мог.
