— Что за слово? — спросил Билли, хотя уже догадался.
— «НИКОГДА».
— Господи Иисусе, — прошептал Билли и схватил свою чашку
кофе с виски. Однако тут же и отставил ее: показалось, что его стошнит, если
выпьет. Нельзя, чтобы вырвало. Мысленно представил себе Спартона за рулем:
голова откинута назад, черная дырка над глазом, груда белых окровавленных
перьев на коленях. Образ был столь ярким, что он увидел даже приоткрытый желтый
клюв мертвой птицы и черные глаза-бусинки…
Мир заволокло серой пеленой… послышался звук шлепка по его
щеке. Халлек раскрыл глаза и увидел, как Джинелли усаживается обратно в свое
кресло.
— Извини, Уильям, но, как в рекламе лосьона говорят, — тебе
это необходимо. Я думаю, ты валишь на себя вину за этого парня Спартона. Хочу,
чтобы ты выбросил такие мысли, понял? Ты меня слышишь? — Тон Джинелли был
спокойным, но в глазах — гнев. — У тебя искаженный взгляд на вещи. Знаешь,
вроде этих судей, у которых сердце кровью обливается. Они обвиняют всех, кого
угодно, включая президента США, за то, что какой-то прохвост пырнул ножом
бабусю, чтобы забрать ее чек социальной страховки. А сам этот фраер стоит перед
ними, ожидая условного наказания, чтобы потом пойти и продолжить свое дело.
— Что ты мне чушь городишь? — запротестовал Билли, но
Джинелли его перебил.
— Не ты убил Спартона, Уильям. Это сделал какой-то цыган. И
кто бы он ни был, за всем этим стоит тот дед, и мы с тобой все прекрасно
понимаем. Никто Спартону руки не выкручивал. Делал работу за плату, вот и все.
Простую работу, кстати. Ошибку совершил, и они его взяли в ловушку. А теперь
скажи мне прямо, Уильям, — ты хочешь, чтобы проклятье с тебя сняли или нет?
Билли тяжело вздохнул. Щека его слегка горела от шлепка
Джинелли.
— Да, — ответил он. — Я хочу, чтобы с меня его сняли.
— Ну и все. Тогда оставим это.
— О'кей. — Халлек позволил Джинелли досказать свою историю,
больше не перебивая. Фактически, его так ошарашил этот рассказ, что Билли не в
состоянии был вымолвить и слова.
Джинелли прошел за заправочную станцию и сел на старые шины.
Ему, как он сказал, снова нужно было добиться безмятежного состояния разума.
Минут двадцать сидел он там неподвижно, поглядывая на ночное небо. На западе
исчезли последние краски заката. Мысли его успокаивались. Когда почувствовал
себя в порядке, вернулся обратно к своей машине, задним ходом подкатил к
заправочной станции, не включая фар. Там он перетащил тело Спартона из «форда»
и уложил его в багажник «новы».
— Возможно, они хотели таким манером оставить мне послание.
Но, возможно, хотели навесить на меня дело, оставив убитого в моей машине. В
моей — судя по документам в бардачке возле водителя. И опять сглупили, Уильям.
Потому что, если парня убили из рогатки шариком, легавые только чуть-чуть со
мной пообщаются и тут же возьмутся за них. Ведь это же их девка устраивает
спектакли с рогаткой.
— При других обстоятельствах я люблю наблюдать, как люди сами
себя загоняют в угол, вроде этого случая. Но тут, видишь, забавная ситуация:
приходится работать самим, в одиночку. Кроме того, я ожидал, что полиция на
следующий день нагрянет к цыганам, правда, совсем по другому делу, если бы все
пошло так, как я наметил. Спартон тут только осложнил дело. Потому я и забрал
его тело. Хорошо, что хоть машина стояла на отшибе, на проселке возле шоссе.
С телом Спартона в багажнике и с тремя небольшими коробками,
которые доставил «коллега по бизнесу» накануне днем, Джинелли поехал дальше. Он
нашел Финсон Роуд буквально в полумиле от станции. Вдоль шоссе 37-А на
ответвляющейся дороге цыгане могли продолжать хороший бизнес. Но Финсон Роуд
оказалась паршивой проселочной дорогой с выбоинами и даже кое-где поросшая
травой.
— Это немного осложнило дело, как и на автозаправочной
станции. Но, с другой стороны, мне это и понравилось, Уильям. Я хотел напугать
их, а они как раз и повели себя как жутко напуганные люди. Если человек
испуган, его еще проще устрашить.
Джинелли выключил фары и с четверть мили потихоньку ехал по
Финсон Роуд. Приметил боковую дорожку к галечному карьеру. «Лучшего варианта не
придумаешь», — решил он. Открыл багажник, вытащил тело Спартона и засыпал его
гравием. Похоронив так убитого, вернулся к машине, принял пару стимулирующих
таблеток, а затем распаковал большой груз на заднем сиденье. ВСЕМИРНАЯ КНИЖНАЯ
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ — было написано на ящике. Внутри находился автомат Калашникова
АК-47, запасной комплект на четыреста патронов, пружинный кинжал, рулончик
клейкой ленты, сосуд с ламповой сажей и прочее.
Джинелли вымазал руки и лицо сажей, прикрепил с помощью
клейкой ленты кинжал к ноге, взял автомат, сунул в карман рулон клейкой ленты и
пошел.
— Саперную лопатку брать не стал, — сказал он. — Уж и так
выглядел суперменом из комикса.
Спартон сказал, что цыгане устроили табор в паре миль от
шоссе по той дороге. Джинелли углубился в лес, не отклоняясь от дороги, чтобы
не заблудиться.
— Пришлось идти медленно, — рассказывал итальянец. — И все
равно ветки под ногами хрустели. Да еще опасался задеть где-нибудь ядовитый
сумах — он на меня скверно действует.
После двух часов пути вдоль восточной кромки Финсон Роуд,
Джинелли приметил темный объект на обочине впереди. Сперва подумал — какой-то
дорожный столб. Оказалось — человек.
— Он стоял так спокойно, как мясник на складе туш, но я
почувствовал, что он меня засек, Уильям. Хоть и пытался передвигаться бесшумно,
но все же я парень из Нью-Йорка, а не Гайавата, понимаешь. Я подумал, что этот
деятель притворяется, будто меня не слышит, чтобы вовремя нанести удар или
изрубить меня в куски. Я мог, конечно, расстрелять его там же, но тогда
разбудил бы всех в округе полутора миль, а к тому же обещал тебе обойтись без
убийств.
— И вот я стою на своем месте, а он — на своем. Пятнадцать
минут стою и думаю: сделаю шаг — ветка треснет под ногой, и начнется большой
тарарам. И вдруг смотрю — он отходит к кустам на обочине и начинает мочиться. А
я глазам своим не верю. Уж не знаю, где учили этого парня стоять на стреме, но
уж точно не в Форт Брэгге. Ружье у него самой старой модели, какую я видел за
последние двадцать лет. На Корсике его называют «луп». Но самое главное — у
него в ушах пара наушников от плейера-уокмена! Я мог подойти сзади, и он бы ни
хрена не услышал. — Джинелли засмеялся. — Ей-богу, тот дед понятия не имел, что
его охранник слушает рок-н-ролл в то время, когда должен был следить за мной.
Страж снова занял свое место, а Джинелли просто подошел к
нему с той стороны, откуда его не было видно, не особенно заботясь о том, чтобы
двигаться бесшумно. На ходу снял с себя пояс. В последний момент парень успел
что-то засечь, видно, краем глаза приметил движение, но отреагировать не успел
— слишком поздно.
