— Да ладно… что вы? Извините, что я так с вами… Но побыли б
на нашем месте… — Он пожал плечами.
— Полиция, — сказала жена за его спиной. Она выглядывала из
двери фургона, словно старый и усталый барсук из норы, чтобы посмотреть, как
много собак вокруг и насколько они злые. — Всегда полицейские — куда бы мы ни
пошли. Обычное дело. А сейчас — хуже. Люди запуганы.
— Энкельт, мамма, — сказал Хейлиг, но уже не так сердито.
— Мне надо поговорить еще с парой людей, если подскажете,
где их найти, — сказал Джинелли и посмотрел на пустую страницу блокнота. —
Мистер Тадуз Лемке и миссис Анжелика Лемке.
— Тадуз вон там спит, — сказал Хейлиг и указал на фургон с
единорогом. Джинелли счел это прекрасной новостью, если дело обстояло так. — Он
очень старый и его все это очень сильно утомило. А Джина, по-моему, вон в том
фургоне. Только она не миссис, а мисс.
Он указал грязным пальцем на зеленую «Тойоту», оборудованную
деревянным фургоном на шасси.
— Большое вам спасибо. — Итальянец закрыл блокнот и засунул
его в задний карман.
Хейлиг удалился в свое помещение (и, видимо, прямо к своей
бутылке) с очевидным облегчением. Джинелли в сгущавшихся сумерках пересек
внутренний круг и подошел к «Тойоте». В тот момент его сердце билось очень
сильно. Глубоко вздохнув, он постучал о дверцу.
Ответ последовал не сразу. Он поднял было руку, чтобы
постучать снова, когда дверь раскрылась. Уильям говорил, что она красива, но
Джинелли не был подготовлен к столь покоряющей красоте. Темные глаза смотрели
смело, белки их были чистыми до голубизны, оливковая кожа таила розовый
оттенок. Какое-то мгновение он разглядывал ее, посмотрел на руки, увидел, что
они были сильными, никакого лака на ногтях — чистых и подстриженных, как у
крестьянки. В одной руке Джина держала книгу «Статистическая социология».
— Да?
— Специальный агент Эллис Стонер, мисс Лемке, — сказал
Джинелли, и тотчас ясность покинула ее глаза, словно задернулась занавеска. —
ФБР.
— Да? — повторила она. В голосе не больше жизни, чем в
автоответчике.
— Мы расследуем происшествие со стрельбой здесь прошлой
ночью.
— Вы и еще полсвета, — сказала она. — Ну и расследуйте. А у
меня времени нет. Я заочно учусь, и если завтра не отправлю почтой свое
задание, меня могут отчислить. Так что извините…
— У нас есть данные, что за случившимся стоит некий Уильям
Халлек, — сказал Джинелли. — Вам это имя ни о чем не говорит? — Конечно,
говорит: на миг ее глаза раскрылись шире и словно вспыхнули. Джинелли нашел ее
прекрасной. Но одновременно поверил в то, что именно она могла убить Фрэнка
Спартона.
— Эта свинья! — Она плюнула. — Хан сатте сиг па эн ав
столарна! Хан снегладе па нытт мот хиллорна и вильд! Вильд!
— У меня в машине есть несколько фотографий Халлека, —
спокойно сказал Джинелли. — Они были сделаны в Бар Харборе нашим агентом с
помощью телевика…
— Конечно, это Халлек! — сказала она. — Эта свинья убила мою
тантеньжад — мою бабушку! Но он нас не долго будет преследовать. Он… — Она
прикусила нижнюю губу и замолчала. Если бы Джинелли был тем, за кого себя выдавал,
ей было бы не избежать основательного допроса.
Джинелли предпочел ничего не заметить.
— На одном из снимков один человек передает другому деньги.
Если кто-то из них Халлек, другой, не исключено, — стрелок, посетивший вас
минувшей ночью. Я бы хотел, чтобы вы и ваш дедушка опознали Халлека, если это
возможно.
— Он мой прадедушка, — ответила Джина рассеянно. — По-моему,
он спит. С ним мой брат. Не хочу будить его. — Она сделала паузу. — Вообще не
хочу его расстраивать этими делами. Последние дни ему очень тяжело пришлось.
— Хорошо. Может быть, так сделаем: вы посмотрите фотографии
и, если точно опознаете Халлека, нам не придется будить старшего мистера Лемке.
— Да, так будет лучше. Если вы поймаете эту свинью Халлека,
вы его арестуете?
— О, да. При мне есть федеральный орден Джона Доу.
Это убедило ее. Она вышла из фургона, зашуршав юбкой и
мельком обнажив ногу, покрытую ровным загаром. При этом сказала нечто такое, от
чего холодок сжал сердце Джинелли.
— Там особенно и нечего будет арестовывать, я так думаю.
Они прошли мимо полицейских, все еще копавшихся в земле,
несмотря на наступившую темноту. Миновали нескольких цыган, включая двух
мальчиков-братьев, одетых в одинаковые пижамы. Джина кивком приветствовала
некоторых из них, те ответили и поспешили ретироваться. Высокий мужчина,
похожий на итальянца, который шел с Джиной, являлся агентом ФБР, и от него
следовало держаться подальше.
Они покинули круг табора и направились вверх по холму к
машине Джинелли. Вечерний мрак поглотил обоих.
— Все шло как по маслу. Почему бы и нет? Кругом полно
полицейских. Мог ли тот парень, который в них стрелял, снова явиться и еще
что-то затеять, пока полицейские находились там? Они так не думали. Но они же
дураки, Уильям. Я ожидал от всех них глупости, но не от деда. Всю жизнь он
учился ненавидеть легавых, не доверять им, а тут вдруг решил, что они его
оберегают от того, кто их за задницу кусает. Но старик спал. Выдохся. Ну, и
отлично… Мы и его, кстати можем захватить, Уильям. Запросто, я думаю.
Они подошли к «Бьюику». Джинелли открыл дверцу водителя,
пока девушка стояла там. Когда он наклонился чтобы вытащить из-за пазухи кольт
38-го калибра одной рукой, а другой освободить крышки шарообразного сосуда
почувствовал, как экзальтация девушки сменилась настороженностью. Все чувства
Джинелли были обострены, как и интуиция. Да, он ощутил ее тревогу в окружающей
темноте: слишком легко она отделилась от своих с человекам, которого прежде
никогда не видела. И это в то время, как должна была быть особенно начеку. Впервые
подумала: а почему этот агент ФБР не захватил бумаги с собой в табор, если ему
нужно было так срочно задержать Халлека. Но было поздно. Он сыграл на ее
ослепляющей ненависти, назвав главное имя.
— Вот и все, — сказал Джинелли и повернулся к ней с кольтом,
в одной руке и сосудом в другой.
Глаза ее вновь широко раскрылись, грудь поднялась, когда она
раскрыла рот и судорожно вдохнула.
— Можешь закричать, — сказал Джинелли, — но я тебе
гарантирую — это будет последний звук в твоей жизни, Джина.
Какой-то миг ему казалось, что она все равно закричит… но
она только выдохнула воздух.
— Это ты работаешь на свинью, — сказала она. — Ханс сатте
сиг па…
