— Я в порядке, — ответил он. — Просто…
Он вдруг щелкнул пальцами с видом человека, вспомнившего
кое-что.
— Чуть не позабыл! Я там в машине оставил одну штуку.
— Что именно? До утра подождет?
— Да, но лучше принесу сюда. — Он улыбнулся ей. — Это для
тебя.
Билли вышел с тяжело бьющимся сердцем. Уронил ключи, а когда
нагнулся, чтобы их подобрать, ударился головой о корпус машины. Руки так сильно
дрожали, что он никак не мог сразу попасть в замочную скважину багажника.
«Что, если он все так же пульсирует вверх и вниз?» —
вопрошал его рассудок. «Боже всемогущий, да она же убежит с криком, когда
увидит такое!»
Он раскрыл багажник и чуть сам не вскрикнул, увидев внутри
лишь домкрат и запаску. Потом вспомнил, что оставил пирог на пассажирском
сиденье. Захлопнул багажник и торопливо пошел к дверце. Пирог оказался на
месте, а корка его была совершенно неподвижной. Как и должно быть.
Руки перестали трястись.
Хейди стояла на пороге, наблюдая за ним. Он вернулся от
машины и вручил ей пирог, все еще улыбаясь. «Передаю товар», подумал Билли.
Передача товара — вот что было важным среди всего прочего. Улыбка его стала
шире.
— Voila, — сказал Билли.
— О! — воскликнула она, и, наклонившись, понюхала пирог. —
Клубничный! Мой любимый.
— Я знаю, — подтвердил Билли с улыбкой.
— Да еще теплый! Спасибо тебе.
— Это я возле турникета в Стратфорде остановился
подзаправиться и купил там, — сказал он. — В общем, решил вот такой знак мира
преподнести.
— О, Билли!.. — У нее опять на глазах навернулись слезы.
Мимолетно обняла его одной рукой, балансируя на другой пирогом, как официант
балансирует подносом с яствами. Когда Хейди поцеловала его, пирог качнулся, и
сердце Билли на мгновение замерло.
— Осторожно! — выдохнул он и подхватил пирог, когда тот
начал сползать с ее ладони.
— Ой! Я такая неуклюжая, — сказала она, смеясь и утирая
слезы уголком фартука, который успела надеть. — Ты принес мой любимый пирог, а
я, растяпа, чуть не уронила его тебе на туф… — Она капитулировала перед волной
собственных эмоций и припала к нему, всхлипывая. Он погладил рукой ее новую
короткую стрижку, держа другую руку подальше от ее тела, на случай, если она
сделает резкое движение.
— Билли, как я рада, что ты дома, — всхлипывала она. —
Обещаешь меня простить за то, что я сделала. У тебя нет ко мне ненависти?
— Обещаю, — ответил он мягко, поглаживая ее волосы. «Она
права. Он все еще теплый». — Ладно, пошли внутрь.
На кухне она положили пирог на стол и занялась мытьем
посуды.
— Хочешь съесть кусочек? — предложил Билли.
— Может быть, когда закончу мытье, — ответила она. — Ты пока
сам поешь.
— Ого! После такого ужина? — Билли засмеялся.
— Тебе понадобятся все калории, какие сможешь проглотить.
— В моей гостинице уже нет места, — ответил он. — Давай
вытру посуду.
— Я хочу, чтобы ты шел наверх и ложился баиньки, — сказала
Хейди. — Я сейчас приду.
— Ну, хорошо.
Он ушел, не оглядываясь, думая, что она скорей всего отрежет
себе кусок, когда его там не будет. А может, и нет. Не в такой поздний час.
Сегодня она захочет лечь с ним в постель. Захочет, возможно, заниматься
любовью. Но он знал, как отбить у нее охоту, — ляжет в постель совершенно
голым. Когда она увидит его…
— Фидл-ди-ди… Я съем пирог свой завтра, ведь завтра — новый
день, — запел он, стоя под душем. Голос звучал так скверно, что Билли невольно
рассмеялся. Потом он встал на весы. Посмотрелся в зеркало и увидел в нем глаза
Джинелли.
Весы показали 131. Но радости от этого он не испытывал. Не
испытывал вообще никаких чувств, кроме усталости. Он был ужасно переутомлен. На
пути в спальню огляделся вокруг: все показалось вдруг таким чужим и незнакомым.
В темноте спальни наткнулся на что-то и чуть не упал. Она переставила мебель. А
также поменяла прическу, купила новую блузку, приобрела новые предметы мебели —
пусть по мелочи. И это только начало странных перемен, происшедших в его
отсутствие. Здесь тоже происходил какой-то процесс, словно и на Хейди легло
некое проклятье, только в гораздо более деликатной форме. Глупая идея? Билли
так не думал. Линда почувствовала странные перемены и сбежала.
Он медленно начал раздеваться.
Потом лежал в постели, ожидая ее прихода. Прислушивался к
слабым звукам, доносившимся снизу. Они были настолько знакомы, что красноречиво
говорили о происходящем. Скрипнула дверца левого шкафчика, где лежали десертные
блюдца. Загремел выдвижной ящичек, зазвенели приборы, когда она выбирала нож.
Билли смотрел во мрак, сердце тяжко стучало в груди.
Ее шаги, пересекающие кухню. Она направлялась к столу, на
котором лежал пирог. По пути скрипнула половица посередине, как всегда на
протяжении нескольких лет.
«Что он с ней сделает? Сделает ее тощей? Кэри превратился в
некое животное, из шкуры которого можно делать портфели или туфли после его
смерти. Превратил Хопли и живую пиццу. А с ней что сделает?»
Снова скрипнула средняя половица, когда Хейди пересекала
кухню в обратном направлении. Он видел мысленно, как она несет тарелку в правой
руке, сигареты и спички — в левой. Видел кусок пирога, клубнику в темном
красном соусе.
Ожидал услышать скрип двери в гостиную, но его не
последовало. Это его не удивило. Она стояла у окна, смотрела в ночь и ела
пирог.
Кажется, даже слышал, как царапает вилка по тарелочке.
Халлек смутно осознал, что его куда-то уносит.
«Засыпает? Нет, это невозможно. Невозможно засыпать, когда
совершаешь убийство».
Тем не менее он засыпал. Одновременно еще слышал, как снова
скрипнула половица, когда она направилась к раковине. Полилась вода из крана.
Потом — звуки ее хождения по дому: гасит свет, устанавливает температуру на
термостате, проверяет запоры и сигнализацию от грабителей — обычный ритуал
белых людей этого города.
Он лежал в постели, слушая скрип половиц, а потом оказался
за своим письменным столом в городке штата Аризона, где практиковал юридические
дела последние шесть лет. Все оказалось просто. Он жил там со своей дочкой и
зарабатывал достаточно, чтобы прокормиться. Жили без роскоши и излишеств.
Ушли давно те времена, когда он владел виллой с двумя
гаражами, платил налоги на недвижимость в размере двадцати пяти тысяч в год,
имел три выходных в неделю. Все стало воспоминаниями, и он, кажется, не
тосковал по прежним дням. Лин тоже не тосковала по ним. Он был юристом в своем
городке, а иногда обслуживал города Юма и Феникс, хотя и редко. Линда на
будущий год пойдет учиться в колледж, а потом, возможно, вернется. Но Билли
говорил ей, что не стоит возвращаться. С одиночеством он как-нибудь сумеет
справиться.
