Сделав умное лицо, я прекратил расспросы, с интересом ожидая дня, когда увижу, кто же приедет за американцем. И дождался. Дней через десять, когда накал проверок на дорогах уже сильно ослаб, на хутор зарулил обшарпанный и старый, словно экскремент мамонта, «рафик».
[32]
За рулем сидел водитель самой кавказской наружности (как потом выяснилось — осетин, по имени Бесагур), а рядом с ним щерился бессменный разъездной — Васька Шмелев. Именно он вколол одуревшему от сидения в подполе америкосу какой-то укол и, пока пленный еще мог шевелиться, утрамбовал его в тайник, хитро сделанный в микроавтобусе. После чего все свободное пространство салона загрузили мешками с картошкой.
Я, оценив размеры тайника и представив себя на месте Керри, передернув плечами, спросил у Шмелева:
— А этот гаврик живым доедет? Не задохнется? Вы же его как коврик скатали…
Помощник Еремина беспечно махнул рукой:
— Куда он денется! И не таких возили!
— Ну тебе виднее. Кстати, Вась, ты мне, случаем, письмишка не привез?
Шмелев, садясь в машину, хохотнул:
— Я с тобой чувствую себя каким-то Боярским. Прямо: «станьте голубем почты моей, не найдете вы крыльев верней!» Но, в этот раз — ничего. Да и зачем тебе письмо? Сам через три дня ее увидишь!
Разочарованно крякнув, я почесал щетинистый подбородок:
— Да оно поня-я-ятно… — и видя, что «рафик» тронулся, завопил: — Стой, куда поехал? Ты мне вот что — накидай план, где она живет. А то Калаянская станица большая, и улицу Буковского я там долго искать буду.
Шмелев вздохнул, но требуемое выполнил. И показав, как мне лучше идти, отдал листок со словами:
— Держи, Ромео!
Стоявшие рядом Цыган и Чиж заржали, а я, зная, насколько быстро прилипают подобные клички, мстительно ответил:
— Лети, лети, «голубь почты моей»!
Васька насчет кличек тоже был в курсе, поэтому, дернув щекой, в пререкания вступать не стал а, коротко послав меня в жопу, кивнул Бесагуру, дескать, поехали!
* * *
Дни до отъезда тянулись невообразимо медленно. И были полны метаниями выбора. В том смысле, что у меня на все про все только четыре дня, а попасть нужно в два места. Да уж, если еще полтора месяца назад я бы особо не раздумывал, с чего начать, то после писем от Брусникиной во мне бурлили гормоны вперемешку с чувствами, которые настойчиво требовали незамедлительного свидания с Настей. Все бы было хорошо, но имелись сильные опасения, что при виде складненькой Настены у меня опять слетит крыша, и все дни я проведу у неё. А это может выйти конкретным боком, так как неизвестно, когда снова выпадет возможность подать весточку Профессору. В конце концов, уже перед самым отъездом пришел к внутреннему консенсусу. День у Сосновского и три дня с Настей вполне спасут гиганта мысли. Причем начинать надо именно с Игоря Михайловича. Так сказать, во избежание…
И вот я, получив от Цыгана деньги на мелкие и не очень расходы, катил в нашем УАЗе в сторону Ставрополя. За рулем находился хозяин хутора — Михаил Остапович, а в салоне, помимо радостно подпрыгивающего Данилки, лежали несколько мешков с колбасами и сырами, три свиные туши, да жалобно блеял в предчувствии скорой кончины молодой барашек. Хрюнделей и колбасу Остапыч собирался продать на рынке, а баран являлся отличнейшей взяткой ненасытным стражам порядка. От дорожных палкомахателей и деньгами можно откупиться, а вот в самом Ставрополе бяшка очень даже в тему придется. Там полицаи голодные и беспредельные, поэтому приезжающих фермеров дерут как липку, цепляясь к каждой мелочи. Да плюс еще бандиты, держащие рынки… Но с бандосами договориться гораздо проще.
Вспомнив про братков, я ухмыльнулся недавно узнанной новости. Просто, когда деньги у Федьки получал, что-то вдруг разговор зашел о финансировании подполья. Цыган общей картины, конечно, не знал, но и сказанного хватило, чтобы я офигел. Действительно — все на свете повторяется! Но если в позапрошлом веке товарищ Сталин, для того чтобы добыть денег на р-р-революционную борьбу, лично ходил на «эксы», то сейчас все делается гораздо проще. Никто из «смирновцев» не врывается в банк и не палит в потолок из пулемета, требуя налички в немеченых купюрах. Это пошло, бесперспективно и достойно лишь психопатических одиночек. Нет, просто часть боевых подразделений подполья, маскируясь под организованные преступные группировки, «крышует» эти самые банки. Да что там банки! Как предположил Ступка, часть доходов Российской Газонефтяной корпорации хитрыми путями тоже попадает в кассу «колхозников».
В общем, в этой войне Россия, как обычно, надеется лишь сама на себя. Поэтому выкручиваемся, насколько можем. И в отличие от «чехов», снабжаемых в моем мире жирненькими арабскими спонсорами, нет у нас твердой таксы ни за подрывы, ни за теракты, ни за массовые провокации. Тут народ за идею воюет. Кормят, одевают, обувают, снабжают оружием — чего еще надо? Остальное идет на поддержку семей живых и погибших подпольщиков, или (как в моем случае) человеку, отпущенному в увольнение. Ну и конечно — трофеи никто не отменял. Было принято, что разные материальные ценности, полученные во время операций, остаются в группе и распределяются между бойцами. Кстати, восемь тысяч долларов, снятых с моего высокопоставленного американца, с общего согласия были переданы вдове Ивлева. Такое в «Вымпеле» было правило. Ведь выплаты со стороны руководства это одно, а лично навестить родственников и оказать им посильную помощь — совершенно другое. Поэтому, послезавтра Ступка, как старый знакомый Геннадия, и поедет выполнять эту нерадостную миссию. А на обратном пути заберет новеньких бойцов, которых уже определили для вливания в нашу группу. Интересно, кто это будет — бывшие вояки, прошедшие все последние конфликты, или пацаны, еще толком не нюхавшие пороха? Ничего, через пять дней узнаю…
Так, под мысли о новом пополнении и под разговоры с Остапычем, мы доехали до Ставрополя. Доехали почти без приключений. Почти — потому что перед Минводами напоролись на отрыжку истерии, связанной с недавним нападением на колонну. То есть злющие и не выспавшиеся полицаи остановили наш УАЗ, подвергнув машину с пассажирами глобальному осмотру. Правда, глобализм заключался исключительно в том, что они проверили наши документы и обследовали все мешки, попутно забрав себе несколько кругов сыра. Ну и я слегка по морде схлопотал, когда попробовал возмутиться их действиями. Они ведь вначале барана хотели отобрать. Но, дав мне в ухо, носатые служители фемиды умерили аппетит и быстренько переключились на проезжающую мимо фуру. Лишь влепили смачного пинка напоследок и отпустили «свиней, везущих свиней» следовать дальше.
Потирая отбитый копчик, я, матерясь под нос и представляя, как бы бесподобно эти обезьяны смотрелись в рамке прицела, уселся в машину. А Остапыч, уже трогаясь, укоризненно сказал:
— Оно тебе надо было? Хер бы с тем бараном. А если бы тебя «до выяснения» загребли? Хорошо еще, что они на дальнобойщика отвлеклись…
