Дичайшее неудобство ситуации состояло в том, что в этот момент по всей Франции в типографиях уже печатались газеты с сообщением о строгом нейтралитете Франции в войне и строгом соблюдении правила 24 часов. Выйти из ситуации с минимальными потерями репутации можно было только принудив Британию добровольно отказаться от жёсткого соблюдения правила 24 часов хотя бы западней Коломбо.»
Пока дипломаты искали повод укусить друг друга, Россия ответила на британское заявление своим. Согласно которому 80 % поставок в Японию оружия и боеприпасов идёт через Суэцкий канал. И Российское правительство охотно разделяет британскую озабоченность нарушением нейтралитета некоторыми странами и торговцами. В связи с этим, а также в связи с неспособностью таможенных властей Суэца выявлять и задерживать контрабанду Россия планирует привлечь к таможенной службе в Средиземном море 5 броненосцев и 6 крейсеров. Биржи всего мира шатнулись — это был не иначе как прямой вызов Лондона на войну.
Газетная версия русского заявления недвусмысленно сопровождалась фотографиями «пойманных» на подходе к Йокогаме британских орудий и снарядов. Все, кто не перевёл загодя свои активы в золото, теряли ежедневно на спекулятивных продажах русских, французских и британских бумаг. Но эта маленькая победа Вадика-спекулянта померкла на фоне триумфа Вадика-дипломата. Поставленная перед тенью возможностью создания большой континентальной франко-германо-российской коалиции Британия сделала вид что смягчилась — правило 24 часов стало жёстко исполняться только к востоку от Коломбо. И направила в Сингапур 5 новых броненосцев типа «Лондон». Так ведь «смотреть» за строгостью соблюдения правил — не более.
Следующий шаг в долгом и непростом сближении Вадика с княжной имел место быть спустя месяц, когда он пытался уломать Николая на «морской круиз». Самодержец Всероссийский не желал отправляться в гости к греческим родственникам на броненосце. Его не прельщала перспектива оставлять беременную жену, ожидающую долгожданного наследника.
— Николай Александрович, ну представьте только, сколько зайцев вы убьете одним выстрелом! — в надцатый раз распинался Вадик, — во-первых, ваше присутствие на «Трех Святителях» позволит провести броненосец через Босфор, если помните, то по договору о проливах русские боевые корабли могут проходить его только по фирману султана при наличие «особ правящей династии на борту». А нам сейчас лишний броненосец на Дальнем Востоке нужен по зарез.
— А где гарантия что султан этот фирман соизволит подписать? Англия знаете ли будет против, — скептически нахмурил лоб Николай.
— Просто султан — не идиот, — устало выдохнул Вадик, многозначительно посмотрев на царя, и неожиданно заслужив первую за месяц улыбку на лице великой княгини, — он прекрасно понимает, что любой русский броненосец покинувший Черное море, обратно без его разрешения уже не вернется. А уж на обратный проход он позволения точно не даст, ни при каких обстоятельствах. То есть, у Турции в случае войны с Россией, будет на один броненосец меньше головной боли. Если мы ему сразу и скажем, что это рейс в один конец, и назад на Черное море эти корабли не вернутся, возражать он точно не будет. Во-вторых, любой офицер и матрос действующего флота, особенно его воевавшей части, узнает КАК был протащен на театр боевых действий лишний броненосец. И будет прекрасно понимать, что, возможно, именно наличие этого, неучтенного японцами броненосца, спасет его жизнь. Как вы думаете, они после этого будут более или менее внимательно прислушиваться к агитаторам, которые им в оба уха поют, что царю на них наплевать?
— Пожалуй что менее, — задумчиво потянул Николай.
— В третьих, если мы покажем нашим японским друзьям, что мы смогли вывести один броненосец с Черного моря, им придется в своих планах учитывать и весь остальной Черноморский флот, а это для них катастрофа.
— Но переход одиночного броненосца во время войны это слишком рискованно, — попытался опять отмазаться от морского круиза Николай.
— Вот именно поэтому, и надо подгадать его выход так, чтобы в Средиземном море он встретился с «Александром», «Сисоем», и «Светланой» которые выходят через полтора месяца.
— Ну как я могу бросить Алис одну в такой момент на целый месяц? — снова запел уже слышанную Вадиком песню несчастного мужа Его Величество.
— Николя, — внезапно вступила в разговор уже месяц не принимавшая активного участия в обсуждениях Ольга, — ты помнишь того молодого офицера с которым меня с год тому познакомил Мишель? Ну он еще стал адъютантом у моего мужа… Да, вижу теперь ты вспомнил. Так вот, он отбыл с моим полком в Манчжурию и там погиб, в той самой злосчастной атаке. Мы с ним были близки… Как только могут быть близки два человека, один из которых формально женат и никак не может получить развода. Это по нему, а не по моему подшефному и уже уполовиненному полку я, бессовестная, на самом деле ношу траур.
— Но почему… Оленька, я не знал, я, поверь, сочувствую твоему горю. А зачем ты мне это сейчас рассказываешь? — ошарашенно пробормотал Николай.
— К тому, братец, — непривычно жестко и как то по-новому глядя в глаза брата произнесла сестра, — что иногда, для блага государства жертвы приходится приносить и членам августейших фамилий. Я свою уже принесла. И, в отличие от тебя, я потеряла любимого человека не на месяц, а навсегда. И еще господа, мой любимый брат он же не единственная «особа принадлежащая к правящей семье». Почему он должен плыть один? Какие еще корабли с Черного моря могут принести пользу на Дальнем Востоке?
— Ну если очень постараться, то через два месяца можно выпихнуть в море «Очаков», это систершип «Богатыря», на текущий момент один их лучших бронепалубных крейсеров мира. Кажется из черноморской пары он в большей степени готовности чем «Кагул». Но, как врач, — вспомнил о своей «основной» профессии Вадик, — я категорически против морских путешествий для императрицы во время беременности.
— А кто говорит про императрицу, — картинно удивилась княжна, никогда не испытывавшая особой любви к «гессенской мухе», как она, за глаза, называла жену брата, — я вроде пока еще тоже «особа принадлежащая к правящей семье», а уж мне то море весьма полезно. Вот и составлю компанию братцу, как в старые добрые времена. Помнишь Николя, как в детстве мы любили бывать на море? Ты же не откажешь мне, в маленькой прихоти, я хочу посетить кузину… Прости Господи, не помню, кто там у меня в кузенах в Греции, но хочу.
— Что хочет женщина — то хочет бог, — обрадовался неожиданной поддержке Вадик, — как бы мы не усиливали сухопутную армию в Манчжурии, все же судьба этой войны решается на море. Сколько бы японцы не высаживали войск на континенте, если наш флот перережет им снабжение, они не боеспособны. Более того, все они превратятся в толпу безоружных, за отсутствием боеприпасов, и голодных — без подвоза продовольствия, бродяг. Которые, через пару месяцев на подножном корму, будут рады сдаться в плен, где их хотя бы покормят.
Теперь, когда у не отпускающей его из Питера жены появился противовес почти равного калибра, и того же пола, тянущий его в Грецию, Николай сдался.
