— Сэр Боссет, вопрос о правомочности захвата перегоняемых вами японских крейсеров будут решать наши командиры. А нам сейчас надо озаботится тем, чтобы эти крейсера не взорвали.
— А зачем их кому-то взрывать? И вообще, они не японские еще, и перегоняли мы их под британским флагом, и ваши пиратские действия…
— Стоп. Все ваши истории о неприкосновенности британского флага будет рассказывать потом, во Владивостоке, на суде. Если захотите, конечно. Сейчас скажите, вы хоть немного с кодексом поведения самураев знакомы?
— Нет, зачем мне это? Я только перегоняю в Японию крейсер, а их философия мне не интересна. А к чему вы вообще…
— А к тому, что если для нас с вами самоубийство — это высший грех, то для тех, кто у вас сейчас распоряжается в машинном отделении, самоубийство при невозможности выполнить свой долг — это самый логичный выход. А если при этом удастся прихватить с собой пару врагов, то это вообще высшая доблесть. Запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись… Так что я бы на вашем месте приказал вашим итальянским матросам проводить моих людей к погребам боезапаса. Там необходимо выставить вооруженные караулы, а сами мы можем просто не успеть найти их быстрее японцев.
— Почему вы распоряжаетесь на моем корабле?
— Чарльз, вы хотите пережить ваше увлекательное путешествие или предпочитаете взлететь на воздух вместе с кораблем непонятно за что? Поймите, сейчас я вам могу гарантировать только одно — в Японию этот корабль не придет. Никогда. Ну не судьба ему походить под японским флагом. Ему отсюда две дороги — или на дно, или во Владивосток, и я подозреваю, что в отличие от вас японцы это уже поняли. Как вы думаете, какой именно маршрут для них предпочтительнее?
Не совсем понятно, поверил ли Боссет в опасность взрыва, или просто решил, что перечить командиру вооруженных налетчиков себе дороже, но он выделил троих итальянцев для сопровождения трех групп. Две мелкие, по четыре человека, должны были взять под охрану погреба боезапаса. Не то чтобы сам Балк верил в возможность подрыва крейсера, нет, мужества и решительности в японцев хватило бы, а вот времени на поиск ключей от погребов и организацию взрыва — это вряд ли. Хотя для англичанина страшилка вышла классная, на сотрудничество пошел сразу. Еще пятеро, включая обоих раненых, остались с Ниродом в рубке, присматривать за ранеными японцами и управлением крейсером. На долю остальных шестнадцати выпало самое интересное — зачистка машинного отделения и остальных потрохов крейсера.
В машинном отделении русских моряков ждал воистину горячий прием. Первая пара матросов, вбежавшая в двери котельного отделения номер один, была ошпарена паром. Открывший его японец был немедленно застрелен шедшим третьим казаком, причем на этот раз выстрел был направлен в голову. Шедший первым матрос лишился зрения, второй просто получил ожоги плеча и рук второй степени, но тоже был не боеспособен. Больше в первом котельном сюрпризов не было, но впереди ждало еще два, плюс само машинное отделение. Поэтому, во избежание сюрпризов в приоткрытые двери второй кочегарки полетела пара безобидных с виду пакетиков… Свист пара, показывающий, что и в этой кочегарке русских ждали, сменился оглушительным хлопком и сквозь щели вокруг неплотно прикрытой двери на секунду стало видно голубое сияние. Выждав с десяток секунд, и убедившись что свист пара прекратился, Балк, обмотав голову полой найденной на полу куртки, нырнул в двери. На полу под вентилями паропровода сидели двое оглушенных и ослепленных японцев. «Ну еще бы», — усмехнулся про себя Балк, глядя на то, как без особых проблем казаки вяжут противника. «По полкило магния, всю корабельную фотолабораторию разорил, и пороха. Это бабах и очень яркая вспышка в одном флаконе. Причем без всяких осколком, могущих повредить оборудование». Вспомнив, как сам на тренировке попал под воздействие светошумовой гранаты, Балк даже пожалел несчастных. Он-то хоть знал, чем его приложило, и что зрение вскоре вернется. А эти неудачники могут только тоскливо паниковать. Кстати, о панике, там дальше еще итальянцы вроде должны были быть… Они-то вообще не при делах, убрать бы их оттуда, они еще пригодятся. Ладно, проверим, хорошо ли говорят самураи по-английски. Покричим в дверь и посмотрим, кто отзовется.
— Гомен кудасай, самурай-сана. Прошу прощения за мой японский. С вами говорит мичман русского императорского флота Василий Балк с крейсера первого ранга «Варяг». С кем я могу обсудить ситуацию о беспрепятственном пропуске некомбатантов на верхнюю палубу?
— Лейтенант Японского императорского флота Масао Секари, броненосный крейсер «Ниссин». Простите мою необразованность, но ответно приветствовать вас по русски я не могу. О каких некомбатантах вы говорите?
— Насколько я знаю от сэра Боссета, с вами находятся около пятнадцати итальянских матросов. Я думаю, им нет никакого резона принимать участие в нашем споре о том, куда и под каким флагом дальше пойдет «Ниссин»? Надеюсь, вы не будете возражать, если мы их выпустим на верхнюю палубу до того, как я предприму попытку штурма вашей кочегарки и машинного отделения? Мне случайные жертвы не нужны.
— Рад бы их выпустить, но они уже и сами сбежали. Хуже того, когда я их попросил показать нам, где находятся кингстоны в машинном отделении, эти крысы сами в нем заперлись. Так что некомбатантов тут нет. А откуда вы взялись на мою голову, мичман с «Варяга», он же две недели тому как утонул? И что это был за взрыв во второй кочегарке?
— Ну, положим, слухи о смерти «Варяга» нами несколько преувеличены, а насчет взрыва, если вы не возражаете, поясню позже. Я так полагаю, предложение о сдаче будет вами отвергнуто?
— Безусловно. У меня приказ моего императора доставить крейсер в Йокосуку, и я обязан его выполнить.
— Понимаю, но вынужден воспрепятствовать. «Ниссин» отсюда пойдет во Владивосток или на дно. Значит, сдаваться вы отказываетесь?
— Безусловно. Если «Ниссину» не судьба попасть в Йокосуку, как приказал мой император, то вариант на дно меня вполне устраивает. По моим расчетам, мы очень скоро все вместе перенесемся в храм Ясукуни. А мы тут в кочегарке, знаете ли, просто отвлекаем ваше внимание от основных событий.
— Если вы о подрыве погребов, то боюсь, что они уже под охраной моих людей. И судя по стрельбе, что я слышал минут пять назад, взрыва не будет.
— Ну что же, тогда мы откроем кингстоны, и…
— И мы лишимся одного котельного отделения из четырех, на пару дней, необходимых для его осушения, а машинное вам не затопить, сами проговорились, что там итальянцы заперлись. Им наша с вами война до одного места.
— Зато мы умрем, как подобает самураям!
— У меня к вам есть предложение получше. Вы, как я заметил, изрядно управляетесь с катаной? Как насчет сравнить европейскую и азиатскую школы фехтования в действии? Один на один, я надеюсь, у вас вторая катана найдется? Впрочем, златоустовская шашка, пожалуй, не хуже будет.
— Гайджин,
[47]
я вас зарублю быстрее, чем кусок угля сгорает в топке. Но зачем мне это нужно, или как говорят наши друзья англичане, «что я с этого буду иметь»? Бизнесмены, восточные демоны их раздери… Наверняка они вам и доложили о нашем местоположении на корабле, да и о численности рассказать не забыли?
