— И как я вам их доведу до Владивостока? Угля у меня до Йокосуки. Плюс однодневный запас на случай шторма. Японцев из экипажей вы, естественно, заберете, а у меня и так людей нехватка жуткая была, по три часа в день спали, еле-еле сюда дошли.
— Вместо сорока японцев я вам дам по пятьдесят матросов и офицеров на крейсер. Насчет угля — у меня есть угольщик, на нем осталось еще пара тысяч тонн, до Владивостока хватит с избытком.
— А кто его будет грузить? Силами вашей команды в море бункеровать два крейсера — это трое суток. Ну, двое, ваши люди поздоровее японцев будут. И это если с погодой повезет. За это время японцы точно начнут поиски, и я опять оказываюсь в центре морской баталии на стороне заведомо проигравших, только суд меня ждать будет не во Владивостоке за контрабанду, а в Йокосуке за попытку продать японские крейсера ее противнику. Спасибо, перспектива не прельщает.
— Я, пока шел вокруг Японии, отработал систему погрузки угля на малом ходу, сорок пять тонн в час при не слишком свежей погоде на скорости в пять-семь узлов обеспечиваем стабильно.
— Как? Это даже Роял Нейви не практикует! Невозможно! В море да, борт к борту грузится пробовали, но ни в коем случае не на ходу!
— Интересная у вас логика, мистер Ли, раз Роял Нейви не практикует, значит, категорически невозможно. Наверно, просто нужда пока ваш Роял Нейви не заставляла. Она, знаете ли, заставит, она же и научит. Угольщик и крейсер идут параллельно, на малом ходу. Пара канатов, один с уклоном от угольщика к крейсеру, по нему груженный мешки скользят на корабль, по второму, с обратным уклоном, пустые мешки едут обратно. Самое трудоемкое — это загрузка мешков в трюме угольщика и их опоражнивание в ямах крейсеров. Причем опустошать мешки можно и после передачи, если погода не слишком свежая, то одну ночь пятьсот тонн угля можно и на палубе продержать. Авось не опрокинемся. Элементарно, Ватсон!
— Какой Ватсон, мой машинный офицер? Он-то тут при чем??
— Гм. Простите, оговорился.
«Интересно, а кто у вас радист, Холмс?» Пробормотал себе под нос Руднев.
— А если канат лопнет? И потом, не всегда же удастся выдерживать натяжение каната, провиснет канат, мешки никуда не поедут, собьются в кучу посредине — и все!
— На первой погрузке мы утопили примерно треть угля, пока не приноровились. Сейчас теряем процентов пять-десять. Наверное, из-за этих процентов Роял Нейви и не практикует это способ. Но у нас сейчас — «А ля гер ком а ля гер!» Ну а для страховки каждый пятый мешок имеет бечевку, за которую его тянут с крейсера, чтобы не зависал. Один мешок — полтора центнера. Мимо Йокосуки пройти у вас угля хватит, спасибо вам за запасливость, ну и по пути будем постепенно догружаться. Каждый день по пять-шесть часов на крейсер. Таким образом нам до Владивостока угля почти хватит, а там придется на пол дня лечь в дрейф и догрузиться.
— Но если в Англии узнают, что я командовал перегоном крейсеров во Владивосток после их захвата…
Руднев весело расхохотался.
— Коммодор, простите, но вы что, правда считаете себя центром вселенной? Командовать парадом, простите, отрядом, буду я. Командовать «Кассугой», вернее, уже «Корейцем», будет капитан второго ранга Анатолий Николаевич Засухин, бывший старший офицер канлодки «Кореец». Командовать «Сунгари», бывший «Ниссин», будет Капитонов Сергей Владимирович, бывший капитан «Сунгари». О «Варяге» придется позаботиться капитану второго ранга Степанову Вениамину Васильевичу, моему старшему офицеру, мне хватит забот и об отрядных проблемах. Оба командира сейчас направляются на свои новые корабли, причем каждый с костяком его будущей команды. Вы будете советником, и поверьте, в Англии о вашей роли ничего не узнают. Оплата у нас наличными! Ну что, с командами вы поговорите, или лучше мне?
— Интересные у вас методы убеждения… Давайте лучше я. Я же их вербовал на перегон, мне и объяснять, что пункт назначения изменился.
Беседа с командой прошла без эксцессов и неожиданностей. Заартачились лишь два британских офицера — видать, работа на русских за деньги для них была более неприемлема, чем неоплаченный рейс и обвинения в перевозке военной контрабанды. Они, вместе с японской частью команды были препровождены на «Марью Ивановну», где и вынуждены были скучать до конца рейса.
А потом начался вялотекущий ад.
Глава 6
Гонки эстонских гончих
Тихий океан, у побережья Японии. 14 февраля 1904 года.
Уголь. Проклятье моряков конца XIX-го — начала XX-го века… Тысячи тонн угля надо засыпать в мешки, на спине вытащить из трюмов угольщика, вечно заполненных туманом угольной пыли. Потом на лодках перевезти на другой корабль, и там долго тащить их по узким коридорам до вечно голодного зева угольной ямы… А через неделю хорошего хода — мочало с начала. Даже с использованием предложенного Рудневым конвейера погрузки (подсмотрен у немецких баз снабжения второй мировой, впоследствии общепринятый способ) для погрузки угля на гарибальдийцев времени не было. Слава Богу, что натянутые канаты позволяли грузиться на малом ходу. Теперь по пол дня один из «Гарибальдей» шел бок о бок с угольщиком, а по связывающим их канатам катились нескончаемой чередой мешки с углем. «Варяг» нарезал круги вокруг своих подопечных, как чокнутая овчарка вокруг стада. Он на полном ходу кидался в сторону любого дыма на горизонте или мелькнувшего в дымке паруса. Все посудины, шедшие под японским флагом, топились без разговоров после снятия команды, эта участь постигла три шхуны рыбаков и парочку мелких каботажников. Любой пароход с грузом, предназначенным для Японии, ждала та же участь. Не повезло норвежскому «Слейпниру», ну кто его просил везти в Нагасаки из Аргентины груз селитры и мороженного мяса именно сейчас? Зато в рационах команд говядина наконец-то сменила опостылевшую рыбу с рисом. Нейтралы, не имеющие на борту контрабандного груза, ставились перед выбором — свидание с Нептуном или следование за караваном судов до траверза Владивостока с последующей выплатой компенсации за вынужденный крюк маршрута. Оба встреченных парохода, оказавшиеся «не при делах» — голландец и американец сейчас плелись в хвосте каравана, каждый с дюжиной вооруженных русских матросов на борту. «Охламон» ушел во Владивосток кружным путем, через Татарский пролив.
Кстати, о конвейере. Когда наутро после захвата «Мари-Анны» Руднев в первый раз попытался объяснить господам офицерам, что именно им предстоит делать, то от него потребовали объяснения нового термина. Вездесущий Балк выручил замявшегося капитана (ну как объяснить о серийном производстве автомобилей, если его пока еще нету?) рассказал старую (для него) хохму об американце Форде, к которому одновременно пришли в гости пять любовниц. Следующие пять минут офицерское собрание не могло нормально функционировать из-за всеобщего сдерживаемого смеха. Руднев все это время сверлил Балка пристальным взглядом, то и дело сам прикрывая рот рукой. Сдерживать удавалось до того момента, как жизнелюбец Нирод, задумчиво глядя в потолок, не выдал со своим фирменным графским грассированием — «Доживу до Владивостока, всенепГемено попГобую!». Так или иначе, но идею господа офицеры усвоили, пусть и каждый своим путем.
