Хотя, признаться, я своего рода даже ждала наших столкновений, но только потому, что это было занимательно... до тех пор, конечно, пока один из нас реально не начинал выходить из себя. Особенно когда Деймон вел себя откровенно антисоциально.
Как, например, в пятницу, когда Саймон попросил меня позаниматься с ним тригонометрией. До того, как я успела ответить хоть что-нибудь, рюкзак Саймона рухнул на пол, и из него высыпалось все содержимое.
Покраснев от смущения, Саймон забыл обо всем на свете, пытаясь под дружный хохот класса собрать тетради и карандаши.
Я оглянулась на Деймона, подозревая, что он имел к этому прямое отношение, но все что делал тот, это просто лениво улыбался в ответ.
— В чем твоя проблема? — спросила я его в коридоре после урока. — Я знаю, что это твоих рук дело.
Он пожал плечами:
— И что из этого?
Что из этого? Я остановилась возле своего шкафчика, удивленно обнаружив, что Деймон проследовал за мной.
— Это было грубо, Деймон. Ты выставил его на посмешище, — вскинулась я, затем, понизив голос, добавила: — И вообще, я полагала, что применение вашей... энергии может привлечь ненужное внимание.
— Это всего лишь небольшой всплеск на карте. Подобное не оставляет следов. — Деймон склонял голову до тех пор, пока его темные пряди не коснулись моей щеки, и я не начала разрываться между двумя смущающими желаниями, одним из которых было забраться в шкафчик, а другим — повиснуть на Деймоне.
— Кроме того, я сделал тебе одолжение.
Я рассмеялась.
— Какое еще одолжение?
Деймон улыбнулся и затем опустил взгляд так, что густые ресницы затенили его глаза.
— У него на уме была вовсе не тригонометрия.
Спорный вопрос, конечно, но я решила подыграть. Я не собиралась пасовать перед ним — и неважно, что он мог силой одной мысли зашвырнуть меня в воздух.
— Даже если и так, что здесь такого?
— Тебе нравится Саймон? — Его подбородок приподнялся, а в изумрудных глазах блеснула злость. — Не может быть, чтобы он тебе нравился.
Я почувствовала некоторую нерешительность:
— Ты что, ревнуешь?
Деймон отвел глаза. И я поняла, что наступил как раз тот момент, когда я могла что-то ему предъявить. Он не двигался и не дышал.
— Ты ревнуешь к Саймону? — я понизила голос. — К человеку? Несерьезно, Деймон.
Он шумно втянул воздух.
— Я не ревную. Все, что я хотел, это просто выручить тебя. Единственное, чего хотят такие парни, как он, это забраться тебе под юбку.
Мои щеки загорелись, пока я смотрела на него во все глаза.
— Почему? Ты считаешь, что это единственная причина, почему я могу нравиться парню?
На его губах появилась знающая улыбка, пока он отступал назад:
— Заметь, это не я сказал.
После этого он ушел, растворившись в заполненном людьми коридоре. И это было хорошо, потому что задержись он хотя бы на секунду, я бы задушила его. Развернувшись, я увидела Эш, стоявшую в дверях своего класса. Ее взгляд практически пригвоздил меня к полу.
* * *
О Саре больше никто не упоминал. Не то, чтобы в школе о ней забыли, просто все продолжали жить дальше. Я тоже старалась вспоминать о ней и о том, каким образом она умерла, как можно реже. Потому что, когда я об этом думала, мой желудок сжимался до крайне болезненного состояния. Она умерла из-за того, что Деймон спас меня, и Аэруму нужно было выместить свою злость на ком-то другом.
По ночам мне снилась парковка позади библиотеки. Я видела его лицо, холод и злость в его глазах, пока он убивал меня. После таких кошмаров я просыпалась с криком, застрявшим у меня в горле, покрытая холодным потом.
Если не считать ночных кошмаров и периодических космически-наглых выходок Деймона, моя жизнь протекала так же, как у любого обычного тинэйджера.
Насколько это вообще возможно рядом с теми подростками, которым не нужно было пользоваться пультом, чтобы переключать каналы телевидения, и которые становились, мягко говоря, напряженными во время метеоритного дождя. Ди объяснила мне как-то, что Аэрумы перемещались на Землю, когда происходили какие-то атмосферные явления для того, чтобы максимально замаскировать свое прибытие.
Я не совсем поняла, как это происходит, а она толком не объяснила, но в течение нескольких дней после повышенного звездопада все близнецы вели себя крайне нервно.
Они могли с того ни с сего исчезнуть на несколько дней, взяв трехдневный отгул, или пропустить одну среду без всякого предупреждения. Ди потом объясняла, что они ездят отметиться в МО.
Они каждый раз уверяли меня, что Аэрумы не являются проблемой, но я не слишком им верила — очень уж они старательно избегали любых разговоров, касавшихся этой темы.
Хотя... во вторник Ди весь день нервничала совершенно по другой причине. На следующей неделе должен был состояться Школьный вечер, а у нее все еще не было платья.
Ее пригласил Эндрю. Или это был Адам? Я так и не научилась ориентировать в неотразимом дуэте блондинов.
Все в школе, казалось, были возбуждены по поводу вечеринки. В каждом холе весели баннеры и афиши. Билеты продавались на каждом углу.
Лесса и Карисса уже знали с кем идут. И, судя по разговорам во время обеда, ни у одной из них не было платья.
В отличие от них, мне даже не с кем было идти. Девочки, конечно же, убеждали меня, что пойти на Школьный вечер без партнера не являлось самой большой катастрофой в жизни, и я это, разумеется, понимала, но... стоять всю ночь у стены или играть роль третьей ноги как-то не хотелось.
В такой маленькой школе, как эта, все, казалось, знали друг друга с детства. Не имея подобных контактов, я в итоге оказалась не у дел. Убийственный ущерб для чувства собственного достоинства.
После урока математики, в течение которого я старательно игнорировала все попытки Деймона вывести меня из равновесия, я направилась к шкафчику, чтобы сменить одну толстую бесполезную книгу на другую. Оглянувшись через плечо, я увидела Саймона.
— Хей, — улыбнулась я, очень сильно надеясь, что Деймона не было поблизости, потому что одному Богу известно, что бы он мог выкинуть. — Ты казался очень сонным во время урока.
Он рассмеялся.
— Что-то в этом роде. Мне снились формулы. Кошмар.
Я рассмеялась, положив тетради в рюкзак и закрыв боком дверцу шкафчика.
— Могу себе представить.
Саймона можно было считать симпатичным. Особенно если иметь слабость к крупным парням с развитой мускулатурой. Он был большим, рельефным, обладал очаровательной улыбкой и почти по-детски голубыми глазами.
Очень жаль, что его глаза не были зелеными, а губы поэтичными.
