Ричардс извлек нью-доллар и дал его мальчику. Тот уставился
на него с благоговением, близким к ужасу.
– Будет еще один, если ты приведешь своего брата, – сказал Ричардс
и, заметив его взгляд, быстро добавил:
– Я передам его тебе тайком, так что он не увидит. Приведи
его одного.
– Ничего не получится, если попробуешь убить Брэдли,
приятель. Он заставит тебя обделаться.
– И съесть свое дерьмо. Знаю. Беги и приведи его. Подожди,
пока он останется один.
– Три бакса.
– Нет.
– Слушай, приятель, за три бакса я могу достать Кэсси
кое-что в лавке. Чтобы она так чертовски не орала.
Лицо мужчины вдруг перекосилось, как будто кто-то, невидимый
мальчику, ударил его.
– Хорошо. Три.
– Нью-доллары, – настаивал мальчик.
– Да, ради Христа, да. Доставь его. А если ты приведешь
полицейских, то не получишь ничего.
Мальчик замер, наполовину внутри, наполовину снаружи своего
кукольного домика.
– Ты дурак, если думаешь так. Я ненавижу этих чертовых
свиней больше всех. Даже дьявола.
Он ушел, семилетний мальчик с жизнью Ричардса в своих
грязных чесоточных руках. Ричардс слишком устал, чтобы по-настоящему бояться.
Он выключил свет, откинулся назад и отрубился.
Глава 065
Счет продолжается…
Сны только начинались, когда его туго натянутые нервы
вырвали его из сновидения. Запутавшись в темноте, начало кошмара владело им еще
минуту, и он думал, что огромная полицейская собака бросается на него –
устрашающее природное оружие семи футов высотой. Он едва не закричал вслух,
пока Стейси не вернул реальный мир на свое место, прошипев:
– Если он разбил мой чертов свет, я ему…
Мальчика грубо утихомирили. Тряпка на входе заколыхалась, и
Ричардс включил свет: перед ним был Стейси и другой негр. Новый парень был,
вероятно, лет восемнадцати, подумал Ричардс, он носил мотоциклетную куртку и
смотрел на Ричардса со смесью ненависти и интереса.
Щелкнуло и блеснуло лезвие ножа в руках Брэдли.
– Если ты вооружен, брось оружие.
– Я не вооружен.
– Не верю, что… – он прервал себя, и глаза его расширились.
– Эй. Ты же тот тип на Фри-Ви. Ты разнес ИМКА на Ханингтон Авеню. – Густую
черноту его лица разрезала невольная улыбка. – Сообщили, что ты поджарил пять
полицейских. Это должно означать пятнадцать.
– Он вылез из люка, – важно вставил Стейси. – Я сразу понял,
что это не дьявол. Я понял, что это белый сукин сын. Ты его порежешь, Брэдли?
– Заткнись и дай мне сказать. – Брэдли полностью вошел
внутрь, неловко пригнувшись, и сел напротив Ричардса на занозистый ящик из-под
апельсинов. Он взглянул на лезвие ножа у себя в руке, видимо удивился при виде
его и закрыл.
– У тебя земля под ногами горит, дружище, – произнес он
наконец.
– Верно.
– Куда же ты пойдешь?
– Не знаю. Мне надо выбраться из Бостона.
Брэдли сидел в молчаливом раздумье.
– Тебе надо пойти домой со мной и Стейси. Нам надо
поговорить, а здесь этого не сделаешь. Слишком открыто.
– Хорошо, – устало сказал Ричардс. – Мне все равно.
– Мы пойдем задними дворами. Свиньи рыщут всюду сегодня.
Теперь я понимаю, почему.
Когда Брэдли выводил его, Стейси сильно пнул Ричардса под
колено. Минуту Ричардс смотрел, не понимая, а потом вспомнил. Три нью-доллара
скользнули в ладонь мальчика и исчезли.
Глава 064
Счет продолжается…
Женщина была очень стара; Ричардс подумал, что никогда еще
не видел человека, столь старого. На ней было набивное ситцевое домашнее платье
с огромной прорехой подмышкой; когда она двигалась, старое морщинистое вымя раскачивалось
взад и вперед в прорехе, пока готовилась еда, купленная на нью-доллары
Ричардса. Желтые от никотина пальцы срезали кожуру, чистили и шинковали. Ее
ноги, разросшиеся за годы стояния до гротескного размера, были обуты в розовые
махровые шлепанцы. Ее волосы выглядели так, как будто их завили утюгом в
дрожащей руке; скрученная сетка для волос, съехавшая на затылке, собирала их в
подобие пирамиды. Ее лицо было как дельта времени; не коричневое и не черное, а
сероватое, простеганное расходящейся галактикой морщин, выпуклостей и впадин.
Ее беззубый рот привычно сжимал сигарету, выпуская облачка голубого дыма,
которые висели вокруг нее, как связки голубых воздушных шаров. Она дымила взад
и вперед, образовав треугольник между разделочным столиком, кастрюлями и
обеденным столом. Ее хлопчатобумажные чулки были спущены до колен, и между ними
и хлопающим краем платья висели гроздья варикозных вен. В квартире витал дух
давно почившей капусты. В дальней комнате кричала, визжала, а потом замолкала
Кэсси. Брэдли со стыдом и яростью сказал Ричардсу, чтобы тот не обращал
внимания. У нее был рак обоих легких, а недавно он распространился вверх на
горло и вниз на живот. Ей было пять лет. Стейси куда-то вышел.
Пока они с Брэдли разговаривали, пьянящий аромат тушеной говядины,
овощей и томатного соуса начинал наполнять комнату, задвигая призрак капусты по
углам и заставляя Ричардса осознать, как он голоден.
– Я мог бы сдать тебя, дружище. Я мог бы убить тебя и
украсть все эти деньги. Сдать тело. Получить еще тысячу баксов и жить
припеваючи.
– Не думаю, что ты мог бы это сделать, – заметил Ричардс. –
Я бы не мог.
– Почему все-таки ты это делаешь? – раздраженно спросил
Брэдли. – Зачем ты лижешь им зад? Ты такой жадный?
– Мою дочь зовут Кэти, – ответил Ричардс. – Моложе Кэсси.
Воспаление легких. Она тоже все время плачет.
Брэдли ничего не сказал.
– Она может выздороветь. Не так, как… она там. Воспаление
легких немногим страшнее простуды. Но нужны лекарства и врач. Это стоит денег.
Я пошел добывать деньги единственным способом, каким мог.
– Все равно, лижешь зад, – сказал Брэдли с каким-то пустым и
страшным ударением. – Ты лижешь зад половине мира, и они подставляют его каждый
вечер в шесть тридцать. Твоей дочке было бы лучше уйти из этого мира, как
Кэсси.
– Я в это не верю.
– Тогда ты круче меня, парень. Я как-то привез в больницу
одного типа с переломом. Одного богатого типа. Полиция была у меня на хвосте
три дня. Но ты круче меня. – Он достал сигарету и зажег. – Может быть, ты и
продержишься целый месяц. Миллиард долларов. Тебе придется купить целый говеный
товарный состав, чтобы утащить их.
