– Да. – Развязный городской тон ушел из его голоса, и он
звучал нереально, как во сне.
– Почему у пятилетней малышки рак легких? Я не знал, что так
бывает. Лейкемия, может быть. Но не рак легких.
С кровати донесся горький сдавленный смешок.
– Ты ведь из Хардинга, так? Какой коэффициент загрязнения
воздуха в Хардинге?
– Не знаю, – ответил Ричардс. Их больше не называют в
прогнозах погоды. Не называют уже… ух ты, не помню. Давно.
– В Бостоне с 2020 года, – прошептал в ответ Брэдли. – Они
боятся. Ты не носишь носового фильтра?
– Не будь дураком, – раздраженно сказал Ричардс. – Проклятая
штуковина стоит две сотни баксов, даже в магазинах по сниженным ценам. Я не
видел две сотни баксов за весь год. А ты?
– Нет, – тихо сказал Брэдли. Он помолчал. – Стейси носит. Я
сделал его. У Ма, и у Ричи Голеона, и у других они тоже есть.
– Ты издеваешься.
– Нет, дружище. – Он остановился. Ричардс был уверен, что он
взвешивает сейчас то, что сказал и что еще мог бы сказать. Взвешивает, не будет
ли это слишком много. Когда слова вновь зазвучали, они звучали с трудом. – Мы
читаем книги. Это дерьмо на Фри-Ви для пустоголовых.
Ричардс ворчанием выразил свое согласие.
– Понимаешь, банда. Некоторые из ребят просто катаются,
понимаешь? Все, что их интересует, это задрать полицейского субботним вечером.
Но некоторые из нас ходят в библиотеку с двенадцати лет.
– Вас пускают без карточки в Бостоне?
– Нет. И ты не можешь получить карточку, если только у тебя
в семье нет кого-нибудь с гарантированным доходом в пять тысяч долларов в год.
Мы поймали одного толстозадого парня и украли его карточку. Мы ходим по
очереди. Мы надеваем костюм нашей банды, когда идем. – Брэдли замолчал. –
Только засмейся надо мной, и я тебя зарежу.
– Я не смеюсь.
– Сначала мы читали только про секс. Потом, когда Кэсси
заболела, я взялся за загрязнение воздуха. Все эти книги о коэффициентах
чистоты, уровне смога и носовых фильтрах лежат у них в особом хранении. У нас
есть ключ, сделанный с воскового слепка. Ты знал, что в Токио каждый должен был
носить носовой фильтр к 2012 году?
– Нет.
– Рич и Динк Моран сделали счетчик загрязнения. Динк
перерисовал чертеж из книги, и они сделали его из кофейных банок и каких-то
штук, которые выкрутили из машин. Он спрятан там, в аллее. Когда-то в 1978 году
была шкала загрязненности от одного до двадцати. Понимаешь?
– Да.
– Когда уровень поднимался до двенадцати, то фабрики и все
загрязняющее воздух дерьмо закрывали, пока не изменится погода. Это был
Федеральный закон до 1987 года, пока Обновленный Конгресс не отозвал его назад.
– Тень на кровати приподнялась на локте. – Ручаюсь, ты знаешь много людей с
астмой, так?
– Точно, – осторожно ответил Ричардс. – Я и сам затронут.
Это ты получаешь из воздуха. Боже мой, все знают, что надо сидеть дома, когда
жарко и облачно и нет ветра…
– Инверсия температур, – мрачно заметил Брэдли.
– …и, конечно, у многих астма. В августе и сентябре воздух
становится, как сироп от кашля. Но рак легких…
– Ты говоришь не об астме. Ты говоришь об эмфиземе.
– Эмфизема? – Ричардс покрутил слово в мозгу. Он не мог
придать ему смысла, хотя слово было смутно знакомым.
– Все ткани в твоих легких разбухают. Ты качаешь воздух, и
качаешь, и качаешь, и все равно задыхаешься. Ты знаешь людей, которые страдают
этим?
Ричардс задумался. Да. Он знал множество людей, которые
умерли от этого.
– Об этом не говорят, – продолжал Брэдли, как будто прочитав
мысли Ричардса. – Сейчас коэффициент загрязненности в Бостоне составляет
двадцать в хорошие дни. Это все равно, что выкурить четыре пачки сигарет в
день, просто вдыхая воздух. В плохие дни он поднимается до сорока двух. Старики
падают замертво по всему городу. В свидетельстве о смерти значится астма. Но
это все воздух, воздух. И они выбрасывают его как можно быстрее. Огромные
дымовые трубы работают двадцать четыре часа в сутки. Боссам это нравится.
– Эти двухсотдолларовые носовые фильтры ни хрена не стоят.
Это просто два кусочка ваты с ментоловой прокладкой между ними. Вот и все.
Хорошие фильтры производит только «Дженерал Атомикс». Единственные кто может их
себе позволить, это боссы. Они дали нам Фри-Ви, чтобы удержать нас подальше от
улицы и чтобы мы могли дышать до смерти, не доставляя никаких хлопот. Как тебе
это нравится? Самый дешевый носовой фильтр «Джи Эй» идет на черном рынке за
шесть тысяч нью-долларов. Мы сделали такой для Стейси по той книжке за десять
долларов. Мы использовали приспособление размером с лунку твоего ногтя. Вынули
его из духового аппарата, который купили в лавке за семь баксов. Как тебе это
нравится?
Ричардс ничего не ответил. Он не находил слов.
– Когда Кэсси умрет, ты думаешь, они напишут рак в
свидетельстве о смерти? Чушь. Они напишут астма. Чтобы никто не испугался. А то
кто-нибудь сопрет библиотечную карточку и обнаружит, что рак легких возрос на
семьсот процентов с 2015 года.
– Это правда? Или ты преувеличиваешь?
– Я прочитал это в книге. Дружище, они нас убивают. Фри-Ви
убивает нас. Это как фокусник, который заставляет тебя смотреть, как пирожки
сыплются из блузки его помощницы тогда как он вытаскивает кроликов из штанов и
сует их в шляпу.
Он помолчал, а затем мечтательно продолжил:
– Иногда мне кажется, что я мог бы вывести все на чистую
воду десятиминутным выступлением по Фри-Ви. Рассказать им. Показать им. Каждый
мог, бы иметь носовой фильтр, если бы только Система этого хотела.
– А я помогаю им, – сказал Ричардс.
– Это не твоя вина. Ты должен бежать.
Лица Киллиэна и Артура М. Бернса выросли перед Ричардсом.
Ему захотелось ударить их, разбить, растоптать ногами. А еще
лучше – вырвать их носовые фильтры и вытолкать их на улицу.
– Люди в ярости, – сказал Брэдли. – Они в ярости на свиней
уже тридцать лет. Все, что им требуется – это повод. Только повод…
Под повторение этих слов Ричардс провалился в сон.
Глава 062
Счет продолжается…
Ричардс оставался дома весь день, пока Брэдли договаривался
о машине и просил другого члена банды отогнать ее в Манчестер.
