Бедняки вторгаются в летние коттеджи, закрытые на осень и
зиму. Банды их подростков разносят универмаги. Бедняки малюют на окнах
магазинов похабщину. У бедняков всегда чешется задница, рот у них полон слюны
от зависти к 200-долларовым костюмам и толстым животам. И у бедняков должны
быть собственные Джеки Джексон, Мухаммед Али, Клайд Барроу. Они стоят и
наблюдают.
Здесь, по правую сторону – пестрый соперник со своими
понятиями и круглыми зрачками, весящий всего 130 фунтов, – голодные белые
оборванцы. Они – политики голодания; они предали бы Самого Христа за фунт
салями. Социальное расслоение стучится в двери Западного Стиксвиля. Будьте
осторожны с двумя этими соперниками. Они не стоят на ринге – они хотят драться
в 10-долларовых креслах. Где мы найдем жертву, которая насытит и тех, и других?
Медленно, не делая больше 30 миль в час, Бен Ричардс проехал
между ними.
Глава 038
Счет продолжается…
Прошел час. Было 4 утра. Тени легли поперек дороги. Ричардс
сполз со своего кресла. Он с трудом отодрал рубашку от штанов, чтобы
обследовать рану. Пуля проделала глубокий канал в боку, который долго
кровоточил. Кровь еле-еле свернулась. Но когда он совершит рукой движение, рана
откроется и будет кровоточить гораздо дольше. Неважно. Все равно его поймают.
Перед лицом этой огромной армии его план казался шуткой. Он мог ехать и дальше,
до первого «несчастного случая», в котором его машина разлетится на болты и
куски металла («…чудовищный несчастный случай… полиция проводит расследование…
сожалеем о невинных жертвах…» – все это появится в последних новостях дня,
между биржевым отчетом и последним напутствием Папы), но все это – только
рассуждения. Его все больше волновала судьба Амелии Вильямс, которая по роковой
ошибке поехала в пятницу утром за покупками.
– Там танки, – внезапно сказала она, ее голос был
истеричным, – можешь вообразить? Мо…
Она зарыдала. Ричардс ждал.
Наконец, промолвил:
– Мы в каком городе?
– В-В-Винтерпор, на знаке написано. Ох, я не хочу ждать,
когда они сделают это! Я не могу!
– Ну хорошо, – сказал он.
Она зажмурилась и встряхнула головой, словно стремясь
очистить ее изнутри.
– Что?
– Стоп. Выходи.
– Но они убьют тебя…
– Да. Ты не хочешь видеть кровь. А у них достаточно огневой
мощи, чтобы превратить меня и машину в пар.
– Врешь. Ты убьешь меня.
Пистолет был зажат между его коленями. Он бросил его на пол,
на резиновый коврик. Пистолет бесшумно упал.
– Травки хочется – бессознательно произнесла она. – Боже,
хочется чего-то такого… Почему ты не подождал следующей машины?
Ричардс засмеялся, и смех ранил его бок. Наконец, у него на
глазах появились слезы.
– Как-то холодно здесь с разбитым лобовым стеклом, –
некстати заметила она, – включи печку.
Ее лицо было бледным пятном среди теней начинавшегося
вечера.
Глава 037
Счет продолжается…
– Мы в Дерри, – сказала она.
Улицы были затоплены народом. Люди цеплялись за выступы и
карнизы, сидели на балконах и верандах, с которых была вынесена летняя мебель.
Все ели сэндвичи и жареных кур из жирных пакетов.
– Есть знаки Аэропорта.
– Да, я давно еду по ним. Они просто закроют ворота.
– А я просто снова пригрожу тебя убить, если они это
сделают.
– Ты хочешь угнать самолет?
– Попытаюсь.
– Не сможешь.
– Конечно же не смогу.
Они взяли налево, потом – направо. Громкоговорители
монотонно упрашивали толпу рассеяться.
– Это правда твоя жена, эта женщина на снимках?
– Да, ее зовут Шейла. Нашей дочке Кэти полтора года. У нее
грипп. Может быть, сейчас ей лучше. Вот почему я влез в это дело.
Над ними навис вертолет, отбрасывавший впереди себя огромную
тень на дорогу. Усиленный мегафоном голос требовал, чтобы Ричардс отпустил
женщину. Когда он улетели они снова смогли говорить, она сказала:
– Твоя жена слегка похожа на бродягу. Ей бы больше о себе
заботиться.
– Фотография поддельная, – равнодушно заметил Ричардс.
– Они такое сделали?
– Они такое сделали.
– Аэропорт. Подъезжаем.
– Ворота закрыты?
– Не вижу… подожди… открыты, но блокированы. Танк. Пушка на
нас нацелена.
– Подъезжай к нему на 30 футов и тормози.
Машина медленно пробралась по четырехколесному шоссе мимо
стоявших полицейских машин, мимо непрекращающихся криков толпы. Над ними
проплыл знак: ЛЕТНОЕ ПОЛЕ.
Женщина могла видеть электрифицированное заграждение,
пересекавшее болото или в лучшем случае поле по обеим сторонам от дороги. Прямо
впереди стояли справочная будка и досмотр. За ними были главные ворота,
блокированные танком А-62, способным посылать из своей пушки снаряды весом в
четверть мегатонны. Еще дальше – сплетение подъездов и стоянок, тянущихся к
комплексу терминалов, который скрывал из вида взлетные полосы. Надо всем этим
возвышалась огромная, как уэллсовский марсианин, вышка диспетчера, и солнце,
клонившееся к закату, полыхало на ее полированных стенах. Служащие и пассажиры
толпились на ближайшей стоянке, где их удерживала полиция. В ушах пульсировал
глухой рев моторов, и Амелия увидела стального «Локхида Джи-Эй Суперберд»,
разогревавшего двигатель на одной из взлетных полос позади главных зданий
аэропорта.
– РИЧАРДС!
Она вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Он
протестующе замахал рукой. Все нормально, мамаша. Я всего лишь помираю.
– ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ НАХОДИТЬСЯ ВНУТРИ, – громко увещевал его
усиленный динамиками голос. – ОТПУСТИ ЖЕНЩИНУ. ВЫЙДИ.
– И что теперь? – спросила она. – Это только отсрочка. Они
выжидают, пока…
– Нужно дать им возможность подойти ближе, – сказал Ричардс.
– Они некоторое время будут блефовать. Выгляни. Скажи им, что я ранен и не в
себе. Скажи им, что я хочу сдаться Авиационной полиции.
– Что-что ты хочешь сделать?
– Авиационная полиция не подчиняется ни властям штата, ни
федеральным властям. С 1995 года, когда был принят закон ООН, они стали
международной службой. Я слышал, что если сдаться им, подпадаешь под амнистию.
Что-то типа того случая, когда в игре «Монополия» твоя фишка попадает на
клеточку «Свободная парковка». Они, конечно, тоже дерьмо собачье. Они передадут
меня Охотникам, а Охотники отволокут обратно в загон.
