Пришла пора предпринять последние шаги, сделать последнее
усилие. Его разум был разгорячен, перегрет, он был на пределе. Высунись и
прокричи – вот в чем заключалась игра. Я прямо сейчас отправляюсь к самым
небесам, Маккоун.
– Мистер Фридман!
– Слушаю.
– Говорит Ричардс. Я хочу говорить с Маккоуном.
С минуту в эфире царило безмолвие. Холлоуэй и Данинджер
больше не следили за ним, они готовились к отлету, сверяя параметры и давление,
проверяя закрылки, люки, переключения. Снова подымались и опускались огромные
турбины, но теперь это звучало резче, громче. Когда Маккоун наконец
откликнулся, его почти не было слышно в общем нарастающем шуме.
– Маккоун слушает.
– Ну, слушай меня, червяк. Я приглашаю тебя и женщину лететь
со мной. Подваливай к двери грузового отсека в течение трех минут, или я
выдергиваю кольцо.
Данинджер на своем месте замер, как подстреленный. Когда он
очнулся и продолжил свои проверки, голос его дрожал, и в нем звучал ужас.
– Раз они так нагло себя ведут – он отплатит им той же
монетой. Забрать у них женщину – значит лишить их последнего шанса. Если только
этот шанс существует.
Ричардс ждал. В его голове тикали часы.
Глава 028
Счет продолжается…
Когда до Ричардса донесся голос Маккоуна, он услышал в нем
незнакомые угрожающие нотки. Что было причиной? Страх? Вероятно. Сердце замерло
у Ричардса в груди. Может, все обойдется. Может быть. – Ты спятил, Ричардс? Я
не…
– Послушай, ты, – сказал Ричардс, перебив Маккоуна. – Пока я
говорю, возьми на заметку, что нашу беседу слышат все связисты в радиусе
полусотни километров. Все, что я тебе скажу, разнесется по всей округе. То, что
ты делаешь, станет известно всем. Ты сейчас находишься на большой сцене. Ты
придешь ко мне хотя бы потому, что ты слишком труслив, чтобы вести двойную
игру, за которую ты можешь заплатить жизнью. А женщина придет потому, что я
сказал ей, куда я направляюсь.
Слишком мягко. Надо давить на него. Не давать ему времени
думать.
– Даже если ты останешься в живых, когда я дерну за кольцо,
тыне будешь никому нужен: тебя не возьмут даже яблоками торговать.
Он сжимал сумочку в кармане с неистовой, маниакальной силой.
– Вот так-то. У тебя есть три минуты. Отключаю связь.
– Ричардс, подожди…
Он отключил связь, оборвав звучавший в микрофоне голос
Маккоуна. Он вернул микрофон Холлоуэю, и тот принял его трясущимися пальцами.
– У вас сильная воля, – медленно произнес Холлоуэй. –
Поверьте мне. Мне никогда не приходилось видеть человека с такой выдержкой, как
у вас.
– А если он выдернет кольцо, ты поймешь, что у него еще
более сильная воля, чем у кого бы то ни было, – сказал Данинджер.
– Продолжайте подготовку к отлету, пожалуйста, – сказал
Ричардс. – Я спущусь поприветствовать наших гостей. Мы вылетаем через пять
минут.
Он вернулся назади пододвинул парашют к окну, а потом сел,
не спуская глаз с двери между первым и вторым классом. Скоро все выяснится.
Очень скоро.
Его рука без устали с беспомощной силой сжимала сумочку
Амелии Вильямс. Снаружи уже совершенно стемнело.
Глава 027
Счет продолжается…
Они подошли к трапу, когда оставалось сорок пять секунд.
Амелия задыхалась от страха, ее волосы взметнулись беспорядочной копной,
подхваченные резким ветром, гулявшим по рукотворной степи аэродрома. Наружность
Маккоуна совершенно не изменилась. Он по-прежнему выглядел опрятно и
непринужденно, можно даже было сказать, невозмутимо, но глаза его потемнели от
безумной ненависти.
– Ты ничего не выиграешь, говнюк, – сказал он спокойно. – Мы
даже не начали еще разыгрывать главный козырь.
– Рад снова видеть вас, миссис Вильямс, – мягко сказал
Ричардс.
И тут, будто бы он подал ей некий сигнал, задел невидимую
струну, она начала рыдать. Ее рыдания не были истеричными, это было выражение
совершенной безнадежности, исторгнутое из самой глубины души. Сила этого порыва
заставила ее зашататься и упасть на плюшевый ковер этого целиком плюшевого
отсека первого класса, сжимая лицо в ладонях, словно стараясь удержать его.
Кровь Ричардса на ее блузке засохла и выделялась бурыми пятнами. Ее пышная
юбка, скрывающая ноги, делала ее похожей на увядший цветок.
Ричардс почувствовал к ней жалость. Это было мимолетное
чувство, но это был максимум, на что он был способен.
– Мистер Ричардс, – из переговорного устройства послышался
голос Холлоуэя.
– Слушаю.
– Мы… можем взлетать?
– Да.
– Тогда я отдаю распоряжение убрать трап и задраить люки. Не
беспокойтесь на этот счет.
– Отлично, капитан. Благодарю.
– Вызвав сюда женщину, ты тем самым угробил себя. Ты это
понимаешь? – Казалось, что Маккоун улыбается и хмурится одновременно, он
производил впечатление параноика. Он сцеплял и расцеплял пальцы.
– Ну и что? – мягко спросил Ричардс. – А поскольку ты
никогда не делаешь ошибок, ты, конечно же, нападешь на меня, прежде чем мы
взлетим. Таким образом ты окажешься вне опасности и прослывешь героем,
благоухающим, как роза, правильно?
Маккоун издал тихое рычание, а потом сжал губы так, что они
побелели. Он не сдвинулся с места. Самолет дрожал все сильнее, по мере того,
как моторы набирали оборот.
Кто– то захлопнул дверь в отделении для второго класса, и
шум неожиданно прекратился. Прильнув к иллюминатору со стороны порта и
всмотревшись, Ричардс увидел, что экипаж буквально скатывает трап внутрь.
Теперь мы все взошли на эшафот, подумал он.
Глава 026
Счет продолжается…
На правом экране загорелась надпись «ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ/НЕ
КУРИТЬ». Самолет начал медленно разворачиваться. Все свои знания о самолетах
Ричардс почерпнул из канала Фри-Ви и из книг, из этих модных приключенческих и
фантастических книг, но он всего лишь второй раз в жизни находился в самолете,
поэтому перелет из Хардинга в Нью-Йорк представлялся ему сущим пустяком.
Дрожание под ногами еще более усилилось и внушало беспокойство.
– Амелия!
Она медленно подняла на него глаза, ее лицо с дорожками слез
выглядело опустошенным. «А?» Она говорила хрипло, ошеломленно, губы ее
пересохли. Она словно забыла, где находилась.
