— У ТЕБЯ ДРОЖАТ РУКИ. ПОЧЕМУ?
— Мне нужно выпить, — произнес он устало.
Судя по этому тону, для Кейса висеть в руках полувеликанши в метре над землей — это лишь еще одна веха на долгом и утомительном пути.
— ВЫПИТЬ! ЧТО Ж, ПОСМОТРИМ. ВЕС У ТЕБЯ ХОРОШ. ЗДЕСЬ НЕТ НИЧЕГО СТРАННОГО. МОЖЕТ, ЛЮТ ТЕБЕ ПОДЫЩЕТ БУТЫЛКУ-ДРУГУЮ, ЕСЛИ ТОГО ПОЖЕЛАЕТ АНФЕН. ПОСМОТРИМ.
С этими словами она подошла к Лейли и подняла ее в воздух. Широкая радушная улыбка изменилась, и лицо женщины помрачнело.
— А ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ? АГА, КАЖЕТСЯ, Я ЗНАЮ. АНФЕН! ПОЧЕМУ ТЫ ПРИВЕЛ ТАКУЮ, КАК ОНА, В МОЙ ДОМ? — Лейли начала яростно лягаться. — ТИШЕ, ДЕВОЧКА. ЧЕМ СИЛЬНЕЕ ТЫ УДАРИШЬ, ТЕМ ДОЛЬШЕ ПРИДЕТСЯ ЛЕТЕТЬ.
— Она последняя из своей группы, — тихо объяснил Анфен. — Что-то — возможно, то же существо, которое причинило столько бед и смертей на юге, теперь бродит в лесах неподалеку от твоего дома. Его видела она одна. Поэтому я и взял ее с собой.
— ОЧЕНЬ ХОРОШО. ОНА НЕ МОЖЕТ ВОЙТИ В ДОМ. ОНА ОСТАНЕТСЯ СЕГОДНЯ НА КРЫЛЬЦЕ. СВЯЗАННАЯ.
Анфен вздохнул:
— Фауль, это необходимо?
— ЕЩЕ БЫ! — громыхнула хозяйка. — НИКОГДА ТАКАЯ, КАК ОНА, НЕ БУДЕТ СПАТЬ ПОД КРЫШЕЙ МОЕГО ДОМА! В НЕКОТОРЫЕ НОЧИ, КОГДА ВЕТЕР ДОНОСИЛ ЛЕСНЫЕ ЗВУКИ СЮДА, МЫ СЛЫШАЛИ КРИКИ БОЛИ. ДАЖЕ ОТСЮДА. — Фауль опустила Лейли, но продолжила внимательно ее рассматривать. Та поерзала под пристальным взглядом полувеликанши. — А ГДЕ МОЙ ПЛЕМЯННИК? ГДЕ ДУН?
— Направляется на юго-восток к Божьим Слезам вместе с остальными, — ответил Анфен.
— ОН ВЕЛ СЕБЯ КАК ПОЛОЖЕНО?
— Он не уронил своей чести. И оказал честь тебе.
— ТОГДА ПОЧЕМУ ТЫ С НИМ РАЗОШЕЛСЯ?
— Мы приобрели другого компаньона — совершенно нежданного и не приглашенного в наш круг, — произнес Анфен. — Она называет себя Незнакомкой и, судя по всему, является могущественной колдуньей. Я хотел быть уверенным, что она не последует за Киоуном или другими.
— А ЗАЧЕМ ЕЙ СЛЕДОВАТЬ ЗА НИМИ?
— Прошлые деяния могут послужить веской причиной. Я отправил Дуна с ними, чтобы он мог приглядеть за отрядом.
— ОН СПРАВИТСЯ. А ЭТА ТВОЯ НЕЗНАКОМКА ДОЛЖНА ОБЛАДАТЬ НЕМАЛОЙ ХРАБРОСТЬЮ, ЧТОБЫ ОСМЕЛИТЬСЯ СТУПИТЬ НА МОИ ЗЕМЛИ, КОЛДУНЬЯ ОНА ИЛИ НЕТ. ЕЕ ПОЧУЕТ ЗОРКИЙ ГЛАЗ, ЕСЛИ ОНА ВОИСТИНУ ВЕЛИКАЯ. ОН В ЛЕСАХ, ИЩЕТ ТЕБЯ. НЕДАВНО ПРИХОДИЛ В СВОЕМ ВОЛЧЬЕМ ОБЛИЧЬЕ.
— Зоркий Глаз? — удивленно переспросил Анфен. — Но почему?
— ОН СПРАШИВАЛ О ТЕБЕ. ЕГО ПОСЛАЛИ МЭРЫ. ВОТ ВСЕ, ЧТО Я ЗНАЮ. — Фауль подошла к предводителю и нависла над ним, словно угрожая расправой; впрочем, вряд ли она была способна выглядеть по-другому. — А ТЫ, АНФЕН… ТЕБЕ НЕ СЛЕДУЕТ УХОДИТЬ ОТСЮДА. ПАТРУЛИ ОБШАРИВАЮТ В ПОИСКАХ ВАС ВСЕ ДОРОГИ. ОСМАТРИВАЮТ ДАЖЕ ТОРГОВЫЕ ВАГОНЫ. ЗОРКИЙ ГЛАЗ ГОВОРИТ, В ВЫРОВНЕННЫХ ГОРОДАХ ЗА ТВОЮ ГОЛОВУ ОБЪЯВЛЕНА НАГРАДА И ДОБРОВОЛЬЦЫ ТАЙНО СОБИРАЮТСЯ В ВОЛЬНЫХ ГОРОДАХ. БОЕВЫЕ МАГИ ПРОЛЕТАЛИ ДАЖЕ ЗДЕСЬ — ИХ ВОПЛИ РАСПУГАЛИ ВСЕХ ПТИЦ.
Анфен помрачнел:
— Когда?
— ДВЕ НОЧИ ПРОШЛО. ВСЕ БУРЛИТ, ВОЛНУЕТСЯ И КИПИТ.
Похоже, допрос был окончен. Фауль с громким топотом поднялась по ступенькам и поманила всех за собой.
Наконец-то Кейс получил свою выпивку. Это способствовало прекращению дрожи, но не повышению настроения. Муж Фауль — Лют, который и сам казался весьма крепким и бодрым, когда жены не было поблизости (все же ее размеры превращали его в карлика), налил жидкость, пахнущую бензином, в глиняный кубок и покачал головой. Стало ясно без слов, что он уже сталкивался с алкоголизмом, и это знакомство оставило не самые приятные воспоминания. Кейс со своей стороны неоднократно видел подобные неодобрительные взгляды и плевать на них хотел — этому он научился со временем.
Лют принес остальным тарелки с кусками холодного мяса и сыра. Он отказался принять красную чешуйку Шарфи в качестве платы, на что, собственно, последний и рассчитывал, предлагая ее (обратно в карман он ее убирал с явным облегчением). Разбойники разложили свои подстилки на растрескавшемся полу в огромной гостиной, заставленной птичьими клетками. То и дело Фауль останавливалась возле очередной своей любимицы, чтобы поворковать с ней низким грохочущим голосом, словно никто не мог услышать ее слов, которые нередко касались незваных гостей. В частности, птички узнали, что «Анфен выглядит уже не так молодо, да и походка более уверенной не стала», что «Шарфи необходимо побыстрее получить несколько шрамов на другой стороне лица, чтобы оно казалось ровнее, толку с этого, правда…» и что культистке доверять никто не собирается, поэтому пусть радуется тому, что ей выделили место хотя бы на крыльце, поскольку Фауль подумывала переломать ей ноги, как прутики.
— И Я ЕЩЕ НЕ ПЕРЕДУМАЛА. БОГИ ДРАЖАЙШИЕ, ХОРОШЕНЬКАЯ МОЯ… КАКАЯ ТВАРЬ! НЕ БУДИ СПЯЩЕЕ ЛИХО, ОСОБЕННО ТАКОЕ БУЙНОЕ, КАК ИНФЕРНО. ИЛИ ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО ЗНАЮТ ЖИЗНЬ ЛУЧШЕ, НЕЖЕЛИ ТЕ, КТО УСЫПИЛ ЕГО? ДА ЕЩЕ И УБИЙСТВА, ПЫТКИ И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ… КАКОЙ ПОЗОР. ЧТО ДО ОСТАЛЬНЫХ ДВОИХ, МОЛОДОГО И СТАРОГО, НЕ НРАВЯТСЯ ОНИ МНЕ, НО И ОБРАТНОГО НЕ СКАЖУ. МЫ ЕЩЕ ПОСМОТРИМ, ПРАВДА? ЕЩЕ КАК ПОСМОТРИМ!
Птица сердито заорала, выражая полнейшее согласие.
Под фальшивыми навесными полами в каждой комнате оставалось достаточно места, чтобы спрятать даже Фауль, если вдруг появится патруль — что происходило регулярно. По мнению Эрика, стражники должны быть очень твердолобыми, чтобы хотя бы по огромным дверям не сообразить: в доме живет великанша. Возможно, это помогало Люту торговаться насчет взяток…
— Фауль не следовало бы жить здесь, — произнес Шарфи. — Слишком уж близко к ним.
Анфен пожал плечами. Он сидел, откинувшись на подушки, скрестив ноги и прикрыв глаза. Впервые за очень долгое время он выглядел так, словно груз его собственных забот уменьшился, и теперь предводитель больше походил на того молодого человека, которым был по своим годам. Амулет лежал у него на груди, и он лениво играл бусинами ожерелья.
— Лучше скажи это ей, — отозвался он. — Какая там была старая поговорка? Если сможешь заставить великана передумать, значит, сумеешь побить его и в рукопашной. Но раз уж она здесь, тут есть крыша над головой и тарелка с едой.
Луп растянулся на коврике и не просыпался весь день, несмотря на пронзительные вопли птиц в клетках и грохочущие по дому шаги Фауль. Эрик тоже откинулся на подушки, обнаружив, что это и впрямь самое поразительное изобретение человечества, как вдруг ботинок осторожно пнул его в ребра. Над иномирцем возвышался Шарфи.
— Что это ты тут делаешь? — с усмешкой поинтересовался он.
— У меня дома это называется релаксацией, — наставительно пояснил Эрик. — Это наш обычай после долгой нагрузки, например утомительного марш-броска через леса, полные опасностей, смертельных угроз и трупов. И честно говоря, если я прямо сейчас не получу положенных мне пары часов отдыха, то утрачу остатки сдержанности и, скорее всего, сорвусь.
