— Че хотел? — нелюбезно спросил толстогубый. — Че приперся-то?
— А что так нелюбезно, мужик? — ощетинился я.
— А не хрена тут шататься, клиентов отпугивать, вали к своему магу сраному!
— Вот как, значит, ты меня знаешь… Значит, это ты, козлина, пакости строишь? Ты подличаешь потихоньку?
— Да я бы вас вообще сжег, а не один забор… — Толстогубый вдруг догадался, что проговорился, покраснел, воровато оглянулся на дверь, на окно, встал, держа что-то за спиной, и сделал пару шагов ко мне, вроде как случайно. — Вы у меня всех клиентов отбили, уроды! — Еще шаг. — Раньше ко мне очередь была! — Шаг… — Вы во всем виноваты! — Еще шаг — и бросок здоровенного тела с зажатым в руке мясницким ножом…
Быстрое движение кистью руки — мужик застыл с метательным ножом в сердце…
Я столкнул с себя труп, он глухо и мягко упал на пол у ног. Обыскивать дом не стал — мне было противно. Теперь я знал, кто пакостил, только не знал зачем. Ну что изменил подожженный угол забора? Что изменила дохлая кошка, которую он пытался забросить нам в колодец? Глупый и злой человек…
Я возвращался домой немного раздраженный, хотя и удовлетворенный проведенной работой — ведь, в общем-то, источник угрозы я устранил, в деле разобрался.
Дома встретила тетушка Мараса, довольная и сияющая:
— Корабль пришел, привезли! То, что нужно! Амалон сейчас разбирает лекарства, скоро тебя вылечим!
У меня захолонуло сердце — неужели? Я столько ждал, столько мучился… неужели правда все? Мне не верилось…
Вышел Амалон, улыбающийся и довольный:
— Завтра начнем. Готовься, Викор. Я думаю, все получится.
ГЛАВА 7
В эту ночь я не мог уснуть. Вертелся на постели в своей комнате и думал, думал… перед глазами стояли кровати госпиталя, белые стены палат, врачи, с сожалением смотревшие на меня и покачивающие головами: нет, ничего сделать не можем. Нога как нарочно напоследок ныла, болела, я растирал ее, но ничего не помогало. Уснул только за полночь, измученный, изнуренный и физически, и морально.
Утро встретило меня хмурым рассветом — на улице взялся идти затяжной дождь, как будто отрываясь на всю катушку за те дни, что стояла сухая ясная погода. Крупные капли хлопали по лужам, взбивая белую пену, улицы превратились в грязный каток, на котором падали немногочисленные прохожие, кому вздумалось идти в лавку или по каким-то своим тайным делам. Я сидел за столом в гостиной, пил чай с пирожками, смотрел на бесчинство природы и ждал, когда меня позовет Амалон. Изменится ли после излечения моя жизнь? Что в ней изменится, кроме отсутствия боли? Надеюсь, что изменится все.
Хлопнула дверь, и появился старый маг:
— Ну что, Викор, ты готов? — Он испытующе взглянул на меня: — Боишься?
— Да, — честно ответил я, — боюсь, что ничего не получится, боюсь трогать ногу… всего боюсь. Но всю жизнь больше всего я боялся испугаться. Поэтому — пошли. Я готов.
Я прошел за Амалоном в комнату, где уже были приготовлены: кушетка, застеленная чистой простыней, тазик с водой, тампоны из ткани, разложенные ножи и бутыль со спиртом. В полулитровой банке виднелась фиолетовая мазь, которой предстояло войти в мой организм. От всего этого торжества медицины вкупе с магией меня пробирала дрожь — я так и на войне-то не боялся…
— Ложись и ни о чем не думай, — Амалон мягко подвел меня к кушетке, — все будет хорошо.
Я лег и закрыл глаза. Амалон подошел близко, меня вдруг стало тянуть в сон… и я провалился в спасительную черноту. Последующие часы я помнил плохо — мне как будто приснилось, что у меня хрустели кости, с моей ногой что-то делали, мой организм трясся в муках — только я этого не чувствовал… мозг был фактически отключен.
Очнулся я уже вечером, рядом сидела усталая и бледная тетушка Мараса:
— Ох, наконец-то очнулся! Мы все переволновались за тебя. Когда Амалон начал ломать тебе ногу, у тебя сердце чуть не остановилось, мы тут бегали как ненормальные. Я сама, думала, упаду в обморок. Все кровью перемазали, Амалон как выдержал — непонятно, он ведь не молод уже.
— Тетушка, у нас получилось? Получилось или нет? — Я вцепился в ее руку так, что ее лицо искривилось от боли.
— Тихо, тихо — руку сломаешь! Все получилось. Только надо еще неделю проводить сеансы. Быстро нельзя — должны хрящи образоваться, сухожилия как следует срастись. Придется полежать…
— Тетушка, а нога болит все равно…
— И будет болеть, ей положено болеть — новое нарастает, как ей не болеть-то. Сейчас поедим с тобой, давай усаживайся — я сейчас подушку тебе подоткну…
Следующая неделя прошла в постели — Амалон категорически запретил вставать, чтобы не повредить нарождающиеся ткани ноги. Все это время он обучал меня грамоте, по часу в день. Когда он уходил, я уже самостоятельно писал и писал тексты на незнакомом мне раньше языке. Получалось коряво, но я знал, что только практика поможет мне выработать почерк и писать более-менее красиво. Читать я уже с грехом пополам мог, потому просил Амалона приносить мне книги по магии.
Разбирая по слогам тексты, отпечатанные ручным способом — типографий тут еще не придумали, — я старался впитать в себя как можно больше знаний по магии: почему у меня получилось управлять ветром и почему не получалось потом, как я ни старался, почему одни люди могут управлять магией, а другие не могут? Как оказалось, маги рождались в количестве один маг на десять — двадцать тысяч человек, и из них только немногие были способны достичь вершин мастерства.
Никто не знал, откуда берутся способности к магии, — авторы трактатов или начинали пространно рассуждать о божественном вмешательстве и провидении, или о случайности, без объяснений этого феномена.
Было замечено, что больше магов рождается в семьях магов, но это было непредсказуемо. Если вступали в брак два слабых мага, то ребенок иногда получался великим. Тогда по логике, если соединялись два великих мага, ребенок должен был получиться каким-то монстром магии — ан нет, мог оказаться и слабым магом, и вообще не владеющим магией. Авторы недоумевали по этому поводу, а мне хотелось им сказать: «Господа! Это же гены, это все на генетическом уровне, а маги ваши просто мутанты!»
Долго размышлял я над тем, почему у меня вдруг оказались магические способности, ведь на Земле я не творил ничего магического. Откуда вдруг они у меня взялись? Потом стал припоминать: ведь и интуиция потрясающая у меня была, предвидение, и видел я в темноте очень неплохо, лучше всех, можно сказать. А кто знает, может, и на Земле бродят тысячи потенциальных магов, — кто их проверял на магические способности? Лишь единицы-самоучки называют себя экстрасенсами и уходят в область ментальной магии — для магии другой в технологическом мире просто нет места. Ну кому нужен магический светильник, когда достаточно просто нажать кнопку выключателя и загорится свет?
Легенды о волшебниках на Земле ведь не с пустого места взялись, просто наша цивилизация пошла другим путем, и магические способности людям стали не нужны. А раз не нужны — они постепенно атрофировались, как ненужные органы: так ушли от человека звериный нюх, волосы с тела и все остальное, что было у предков человека.
