Из наших, слава Богу, никто не пострадал, только Тимоха неделю заикался и боялся близко подходить к городу. Так и ночевал в лесу. А под удар попали занятые на строительстве пленные булгары. Вот они-то, все пятеро уцелевших из почти трех сотен, и послужили источником мерзких и насквозь лживых слухов. Предлагал же Сереге пустить недобитков в расход. Нет же, мудрому волхву пристало быть гуманным. Тьфу на такой гуманизм! Могли бы и в жертву их принести ради такого случая. И пусть его боги человеческих жертвоприношений не требуют, а вдруг… И даже если нет… Поменяются с кем-нибудь. Но отпускать-то зачем?
Распустились они, ей-богу распустились. Это я о соратниках своих говорю. Ни тебе самодурства не дают проявить, ни абсолютизма. Сатрапы, одним словом. Нагрузили на бедного пришельца из другого мира непомерную власть, но не объяснили, что это просто работа такая. Вроде сантехника – люди гадят, а мне прибирать…
На этом поучения чадам и домочадцам заканчиваю. Зовут. Сказали, что Змей Горыныч прилетел. Рычит перед воротами и ругается. Так что без меня никак. Если не съест – завтра продолжу.
Татинец. Год пятый от основания города».
Глава 5
На подгибающихся ногах и нетвердой походкой Коля Шмелёв шел навстречу неминуемой смерти. Нет, что вы, право слово, никакого страха он не испытывал. Просто пластинчатый доспех, надетый поверх четырех кольчуг, никому не прибавит устойчивости. К слову сказать, и надежды на выживание тоже. Серега так и сказал, наливая напоследок полуведерный ковш медовухи:
– Ты, княже, не переживай, авось и убьешь зверя.
А голос жалостливый, и в глазах сочувствие проглядывает. Николай лицемерие раскусил сразу, но промолчал, так как благодарные подданные требовали подвига. Не своего, разумеется, и были правы. Что это за власть, если не готова за народ голову сложить?
Князь Татинский медленно и осторожно ступал по улице, к сожалению, слишком короткой, и отмахивался свободной рукой от Тимохи, пытающегося всучить забытый было в тереме меч. Получалось плохо, так как приходилось еще и следить за равновесием. Падать было нельзя, хотя и хотелось – несколько пудов железа так и пригибали к земле. Себя бы дотащить.
– Отстань, – отбивался Николай, – копьем обойдусь. И не зли меня.
– Но как же… – домовой растерянно посмотрел на парадный кладенец. – Чем же ты голову ему отрубать будешь?
Столпившийся у ворот народ оживленно обсуждал знаменательное в жизни города событие и со знанием дела давал советы:
– Ты по яйцам его бей, княже. По яйцам… – настойчиво твердил здоровенный детина в заляпанном известкой фартуке. – Против Змеев первейшее средство.
– Дурак ты, – отвечал ему сосед слева. – Это Кощеев так.
– Без разницы, у Горынычей то же самое.
– А вот и нет. Я со стены смотрел – ничего там не болтается; ни сундук, ни утка, ни заяц.
– Да уж, – усмехнулся детина, – это в твоем возрасте болтаться должно. Не слушай его, княже, дело говорю.
Николай и не слушал, все голоса сливались в глухой невнятный гул, а лица были будто одно – большое, небритое, воняющее прокисшим пивом. Да и его мешала разглядеть личина на боевом шлеме. Внезапно дорогу загородил отец Мефодий.
– Куда без благословления? В лапы нечистого захотел?
– Языком-то не мели, – строго одернул священника провожавший Шмелёва волхв. – Вдруг это кто-то из наших, из старых?
– Так сам бы и шел! – парировал батюшка.
Серега на пару секунд задумался и покачал головой:
– Нет, скорее всего, не наши. Раньше только Велес в виде змея появлялся. Этот каков, волосатый?
– Да куды там, – охотно проконсультировали из толпы. – Зеленый да чешуйчатый, со спины на стерлядку похож. А еще на зверя коркордила, только с крыльями.
– Точно не мой, – окончательно отмежевался от ответственности мудрый волхв и самоустранился.
Воспользовавшись ситуацией, отец Мефодий перехватил инициативу и отобрал у домового меч. Он торжественно перекрестил им князя и собравшуюся толпу:
– Возьми. Сим победиши.
– Бери-бери, – посоветовал и Серега. – Герой обязательно должен быть с мечом.
Коля ухватил его за рукав рубахи, подтянул поближе и прошипел в самое ухо:
– Издеваешься, да? Из меня фехтовальщик…
– Я тебя четыре года учил.
– И что?
– Ну-у-у… против Змея умения хватит. Вы же с ним не рубиться будете. Кстати, почему щит не взял?
– Засунь его себе… знаешь куда?
Уточнить Шмелёв не успел. Под восторженный рев зрителей ворота распахнулись, открывая путь к бессмертной славе. Николай еще успел подумать, что быть вечно живой драконьей какашкой – немного не то, о чем мечталось всю жизнь. И вроде и не жил вообще…
Грохнули, закрываясь, за спиной тяжелые створки. Вот он, первый шаг на дороге длиной в сто тысяч ли. Дрожащий и неуверенный. Но надо, черт побери этого Змея с его огнедышащей глоткой. А здоровый, сволочь. В смысле, Горыныч. Шагов двенадцать от носа до кончика хвоста. Только вот точнее измерить не даст, сразу бросится. Вот он поднял голову и внимательно посмотрел на приближающегося человека немигающим взглядом. В вертикальных зрачках плескалась пугающая бездна. Огнем чудовище пока не плевалось, но на конце раздвоенного языка, высовывающегося из приоткрытой пасти, плясал яркий лепесток пламени.
«Будто фашистский огнеметчик в кино», – подумалось Николаю.
До зверя осталось совсем немного. Он больше не шевелился и молчал. Коля медленно, не делая резких движений, перехватил копье и порадовался, что не поддался уговорам и не взял меч. Хищное вытянутое тело рептилии даже на земле выглядело стремительным. Успеть бы ткнуть. Только куда? Шмелёв лихорадочно перебирал в уме все, что знал о ящерицах и драконах. Негусто… Оказывается, он знал только то, что они существуют. И все.
Город за спиной настороженно затих, ожидая развязки. Солнечный зайчик прыгнул на отточенный наконечник копья, занесенного для решительного удара, и перескочил на морду Горыныча, на мгновение ослепив его. Чудовище мотнуло громадной головой (одной, врут сказки) и раскрыло пасть.
– Ты хто? – спросил Змей неожиданно приятным баритоном. – Богатырь, што ле?
– Типа того… – растерянно признался Николай и опустил копье. Кажется, битва временно откладывалась.
– Понятно. Тады проваливай.
– А мне непонятно, – Шмелёв отстегнул личину и сдвинул на затылок мешающий шлем. – С какой стати проваливать мне, а не тебе?
– Мешаешь. Я первый пришел, – охотно пояснил Змей. – По делу, между прочим.
– А я?
– Мне почем знать? Может, на охоту собрался. Погоди… на меня, што ле?
– А если и так?
– Не согласен. Мы вообще так не договаривались.
