Часть первая. Старт
“Вселенная для меня лишена и жизни, и воли, и
целесообразности — это всего лишь громадная, мертвая, неизмеримая паровая
машина, раздавливающая меня сустав за суставом. О гигантская мрачная Голгофа,
Мельница Смерти! Почему смертный обречен идти туда один, без спутников? Почему,
если не по воле Дьявола — или Дьявол является Богом?”
Томас Карлейль
«Я призываю всех американцев как можно больше ходить пешком.
Это не только полезно для здоровья; это весело».
Джон Ф.Кеннеди
«Насос не работает — вандалы оторвали рукоятку».
Боб Дилан
Глава 1
“Отгадай слова, и выиграешь тысячу долларов! Джордж, так кто
же наши первые участники? Джордж?.. Джордж, ты где?.."
Гручо Маркес
Старый голубой «форд», заехавший тем утром на охраняемую
автостоянку, был похож на запыхавшуюся от быстрого бега собачонку. Один из
охранников, молодой солдат с безучастным выражением лица, попросил показать
удостоверение, и парень на заднем сиденье протянул синюю пластиковую карточку
матери. Та передала ее охраннику, который сунул карточку в компьютер,
выглядевший довольно странно в этом захолустье. Компьютер заглотил карточку, и
на его экране высветилось:
ГЭРРЕТИ РЭЙМОНД ДЭВИС
РД 1 ПАУНЭЛ МЭН
ГРАФСТВО АНДРОСКОГГИН
НОМЕР УДОСТОВЕРЕНИЯ 49-801-89
ВЕРНО ВЕРНО ВЕРНО
Охранник нажал кнопку, и все исчезло. Экран засветился
ровным зеленоватым светом. Он махнул рукой, чтобы они проезжали.
— А они не отдадут карточку? — спросила миссис Гэррети.
— Нет, ма, — терпеливо ответил Гэррети.
— Мне это не нравится, — заметила она, выезжая на свободное
место. Она говорила это с тех пор, как они встали в два часа ночи. Вернее,
стонала. — Не беспокойся, — сказал он в который раз, сам себя не слыша.
Он был слишком погружен в свои ощущения — смесь возбуждения
и страха.
С последним астматическим выдохом мотора он выбрался из
машины высокий, стройный парень в поношенной армейской куртке.
Его мать была тоже высокой, но чересчур худой. Грудь у нее
почти отсутствовала. Глаза ее безучастно уставились куда-то в одну точку, как у
тяжелобольной. Стального оттенка волосы косо сбились под тяжестью клипс, а
платье висело, как на вешалке, — она словно разом потеряла солидную часть веса.
— Рэй, — проговорила она заговорщическим шепотом, от
которого он вздрогнул. — Рэй, послушай… Он мотнул головой и стал заправлять в
штаны выбившуюся рубашку.
Один из охранников ел что-то из консервной банки,
одновременно разглядывая комикс. Гэррети смотрел на него и, наверно, в
десятитысячный раз думал:
“Все это на самом деле".
Теперь впервые эта мысль находила подтверждение.
— Еще есть время изменить решение… И возбуждение, и страх
подпрыгнули еще на одно деление.
— Уже нет, — сказал он. — Отсчет начался со вчерашнего дня.
Тем же заговорщическим шепотом, который он терпеть не мог:
— Они поймут, я уверена. Майор…
— Майор… — при этом слове, повторенном им, мать вздрогнула.
— Ты знаешь, что сделает Майор.
Еще одна машина завершила краткий ритуал у ворот и подъехала
к ним.
Из нее вышел парень с темными волосами. За ним последовали
его родители, и на какое-то мгновение все трое застыли в напряжении, как
бейсбольные игроки на поле. У парня, как и у всех остальных, был с собой легкий
рюкзак.
Гэррети подумал, найдется ли идиот, который отправился в
путь с чем-нибудь другим. — Так ты не хочешь?
Он почувствовал вину. Рей Гэррети в свои шестнадцать уже
знал кое-что о чувстве вины. Но она, в свою очередь, знала, что он слишком
устал, слишком напуган или слишком далек от ее взрослых страхов, чтобы
остановиться, прежде чем заработает громоздкая безжалостная махина государства
с ее охранниками в хаки и компьютерными терминалами.
Он положил руку ей на плечо.
— Это мое решение, мама. Я… — он оглянулся. Никто не обращал
на них никакого внимания. — Я люблю тебя, но мне придется это сделать, так или
иначе.
— Неправда, — всхлипнула она. — Рей, это неправда, если бы
твой отец был здесь, он бы помешал…
— Но его же нет? — он спешил остановить ее слезы даже таким
жестоким способом… Что если они оттащат ее прочь? Он слышал, что такое
случалось.
От одной мысли об этом его пробрала дрожь. Уже мягче он
сказал:
— Пускай все идет, как идет. Ладно, мама? — он заставил себя
улыбнуться. — Ладно, — ответил он за нее.
Ее подбородок еще дрожал, но она кивнула. Просто было уже
слишком поздно, и она тоже это понимала.
По кронам сосен прошелестел легкий ветерок. Небо было
безмятежно голубым. Впереди лежала дорога, и каменный столбик на ней обозначал
границу между Америкой и Канадой. Внезапно его возбуждение превозмогло страх, и
ему захотелось пойти, захотелось увидеть себя на этой дороге.
— Вот, я испекла. Ты ведь можешь их взять? Они не тяжелые, —
она протянула ему пакетик с печеньем.
— Спасибо, — он взял пакет и неловко обнял ее, пытаясь этим
объятием внушить ей то, что она хотела, — что все кончится хорошо… Хотя он сам
в это не верил. Он поцеловал ее в щеку — ее кожа напоминала старый шелк. Вдруг
ему самому захотелось плакать. Потом он вспомнил усатое, смеющееся лицо Майора
и быстро шагнул назад, засовывая печенье в карман куртки.
— Счастливо, мама.
— Счастливого пути, Рэй. Будь хорошим мальчиком.
Она постояла возле него еще минуту — легкая, почти
невесомая, и весенний ветерок, казалось, мог подхватить ее, как пух одуванчика.
Потом она села в машину и завела мотор. Гэррети остался стоять. Она помахала
ему, и теперь он ясно видел на ее глазах слезы. Он помахал в ответ, стараясь
выглядеть бодро; но как только машина отъехала и скрылась за воротами,
одиночество и страх снова навалились на него.
Он повернулся к дороге. Темноволосый парень смотрел, как
уезжают его родители. На щеке у него розовел шрам. Гэррети поздоровался.
— Привет, — сказал парень.
— Я Рэй Гэррети.
— А я Питер Макфрис.
— Готов?
Макфрис пожал плечами:
