“Ну и хрен с ним", — подумал Гэррети, но радость
немного поутихла.
Его ноги снова налились тяжестью. Он знал, что Стеббинсу
арбуз не нужен.
Не нужен, и все.
14.30. Они прошли 121 милю. Тучи приблизились и стали
наливаться тьмой. Подул холодный ветерок. Люди по сторонам дороги принялись
сворачивать одеяла и Укладывать провизию в корзинки. Температура сразу же
упала, и Гэррети быстро застегнул рубашку.
— Одевайся скорее, — сказал он Скрамму.
— Ты что? — тот непонимающе уставился на него. — Я весь день
не чувствовал себя так хорошо!
Они шли по вершине пологого плато и видели далеко впереди
завесу дождя, опустившуюся над лесом. Над ними небо пожелтело. «Как перед
смерчем», — подумал Гэррети. Что они будут делать, если смерч подхватит их всех
и унесет в страну Оз вместе с туфлями и ломтиками арбуза?
Он рассмеялся, но ветер тут же унес его смех.
— Макфрис!
Макфрис повернулся к нему. Ветер развевал его одежду, и весь
он, с его черными волосами и белым шрамом на загорелом лице, напоминал старого
морского волка на капитанском мостике.
— Что?
— Интересно, в правилах есть что-нибудь о Божьей воле?
— Думаю, нет, — Макфрис начал застегивать куртку.
— Что если нас поразит молнией?
Макфрис откинул голову и рассмеялся:
— Что-что — умрем!
Гэррети фыркнул и отошел. Некоторые с опаской глядели на
небо.
Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, он
увидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попытался
кинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской дугой, как бумеранг, и
забросил на дерево.
Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.
Успокаивающий шепот ветра в ветвях превратился в стук и
треск десятка свихнувшихся духов. В грохоте и вое ветра почти потерялись звуки
выстрелов. Гэррети повернул голову, снова уверенный, что это Олсон. Но Олсон
все еще шел; болтающаяся на нем одежда демонстрировала, как быстро он похудел.
Куртку он где-то потерял, и торчащие из рукавов рубашки руки казались тонкими,
как карандаши.
С дороги тащили кого-то другого. Его незнакомое лицо
выглядело маленьким, жалким и очень мертвым.
— Если ветер попутный, мы будем в Олдтауне уже в полпятого!
— радостно сказал Баркович. Он натянул свою желтую шапочку, и лицо его горело
безумной радостью. Гэррети вдруг понял — Макфрис был прав — Баркович спятил.
Через несколько минут ветер внезапно стих. Гром кашлянул
пару раз где-то вдали. Опять вернулась жара, невыносимая после свежих порывов
ветра.
— Э-гей! Рэймонд! Рэймонд Гэррети!
Гэррети рывком повернул голову. На один ужасный момент ему
показалось, что его зовет мать, и он сразу вспомнил Перси. Но это была всего
лишь пожилая леди, глядящая на него из-под журнала «Вог», которым она
закрывалась от дождя.
— Старая кошелка, — пробормотал рядом Арт Бейкер.
— А, по-моему, очень милая женщина. Ты что, ее знаешь?
— Я знаю этот тип. Она похожа на мою тетю Хэтти. Та обожала
ходить на похороны и с такой же улыбкой смотрела на плачущих родственников.
Облизываясь, как кот на сливки.
— Может, это мать Майора, — сказал Гэррети, но Бейкера эта
шутка не развеселила. Он был бледен.
— У тети Хэтти было девять детей. И четверых она похоронила
с такой же вот улыбкой. Некоторые любят смотреть на смерть. Я этого не понимаю,
а ты? — Я тоже, — Бейкер портил ему настроение. — А она умерла?
— Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце в
своем кресле.
Слушает новости про нас и улыбается, когда сообщают новые
цифры, — Бейкер потер ладонью щеку. — Ты видел когда-нибудь, как кошка жрет
собственных котят?
Гэррети не ответил. Новая вспышка молнии осветила небо.
Следом пророкотал гром. Тучи неслись по небу, как безумные пираты по ночному
эбеновому морю.
— Знаешь, — сказал внезапно Бейкер, — а я хотел стать
гробовщиком.
Хорошая работа. Гробовщику найдется дело даже в кризис. Мой
дядя был гробовщиком и много чего мне порассказал. Он говорил: «Люди думают,
что им все равно, но это не так. Сначала они толкуют про простой сосновый ящик,
а в конце концов покупают самый роскошный. Некоторые даже указывают в завещании
номер модели».
— А зачем? — спросил Гэррети.
— У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их
хоронили над землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы,
которые разгрызают сосновый гроб, как орех.
Ветер рвал их одежду невидимыми пальцами. Гэррети хотелось,
чтобы пошел дождь и отвлек их от этого дурацкого разговора.
— Да ну к черту, — сказал он. — Платить полторы тысячи за
то, чтобы тебя после смерти не ели крысы!
— Не знаю, — глаза у Бейкера были полузакрыты. — Понимаешь,
они едят мягкие части. Так и вижу, как они прогрызают дырку в моем гробу —
шире, шире, — наконец влезают и сразу проглатывают мои глаза, как вишни. И
тогда я становлюсь частью этих крыс. Разве не так?
— Не знаю, — выдавил из себя Гэррети.
— Нет уж, спасибо. Я хочу гроб, обшитый свинцом.
— Скоро он может тебе понадобиться.
— Это точно, — без улыбки согласился Бейкер.
Молния сверкнула снова, оставив в воздухе запах озона. Через
мгновение с неба что-то посыпалось.
Это был град. В пять секунд землю засыпали градины размером
с мелкую гальку. Некоторые вскрикнули от неожиданности, а Гэррети закрыл глаза
рукой. Йенсен в панике пустился бежать, упал и остался лежать. Солдаты на
вездеходе для верности выпалили раз десять в полускрытое завесой града тело.
Прощай, Йенсен. Извини.
За градом пошел дождь, перемежающийся раскатами грома. С
холма, на который они взбирались, текли потоки воды.
— Черт! — крикнул Паркер, едва не наткнувшись на Гэррети. Он
был похож на мокрую крысу. — Гэррети, это, без сомнения…
— Знаю-знаю — самый поганый из всех штатов. Накрой лучше
чем-нибудь голову.
— Нечем, — Паркер сокрушенно пожал плечами и отошел,
заливаемый дождем.
— Как тебе? — прокричал Гэррети Макфрису. Макфрис махнул
рукой:
— Все к худшему. Теперь хочется, чтобы вышло солнце.
— Скоро выйдет, — успокоил Гэррети, но он ошибся. В четыре
часа дождь все еще шел.
