– Хватило бы и до утра, – буркнул Газаль-руз.
– А чтобы не терять время зря, – тоном няньки, уговаривающей шалуна оставить спящего кота в покое, продолжил Древний, – утром мы приступим к донаследному возврату. По традиции, всякий, чья собственность находится в башне, имеет право беспрепятственно забрать свое имущество. Инес ди Сальваре была настройщицей. Думаю, в ее башне найдется немало предметов, принадлежащих моим братьям.
– Да уж, найдется!
– В таком случае, очистим свои мысли. Отдадим долг памяти усопшей – и разойдемся до утра.
В шатре воцарилась тишина. Казалось, маги перестали дышать. Замерли, вытянувшись в скорбном карауле, язычки пламени в светильниках. Застыли тени на плотной ткани. Под сводами раздался удар колокола: торжественный и печальный. Когда же угас последний отзвук, маги зашевелились, поднимаясь со своих мест, разминая затекшие ноги – и устремились к выходу. Избегая толчеи, Максимилиан Древний вышел прямо сквозь стену шатра, словно той не существовало вовсе. Кресло, в котором он восседал, растаяло за его спиной. Снаружи шатер, где заседал конклав, выглядел скромно – вряд ли он мог бы вместить больше трех-четырех человек. Но большинство магов давно не считали себя людьми, и размеры пристанища не имели для них значения.
Чародеи разошлись, и перламутр в небе угас.
4.
– Не вмешивайтесь.
Сидя на стуле с высокой спинкой, Симон хмуро щурился на бледное спросонья утреннее солнце. Стул из башни старцу притащил расторопный Натан. Именно его старый маг сейчас и одернул – хотя обращался, вроде бы, ко всем.
– А чего они? Как к себе домой?!
– Таков порядок, – видя, что парень не угомонится, Симон снизошел до объяснений. – У Инес хранились чужие амулеты. Хозяева имеют право их забрать. Не вздумай мешать им.
– Ага, не мешай! – за прошедшие дни Натан освоился в обществе старших, обнаглел и не собирался отступать. – Свое – ладно, пусть берут. А вдруг сопрут чего?!
– Наследство Инес в силах само за себя постоять.
– Это волшебное! А обычное? Цацки, золото; деньги, опять же! Вазы, мебель… Тут глаз да глаз!
– Ты считаешь, здесь собрались воры?
– Ну… – под суровым взглядом Пламенного изменник поник, и вдруг воспрял. Шумно выдохнул, расправил широченные плечи и с храбростью, рожденной отчаянием, уставился на мага. – Воры, не воры! Мало ли? Лучше б приглядеть…
Рядом с Натаном скалился Вульм, одобряя. Он разделял сомнения парня в кристальной честности гостей.
– Нет, господин Симон, вы не подумайте! Я не про вас! – спохватился изменник. – Видели? Этот колченогий в башню поперся…
– Тобиас Иноходец?
Словно в ответ на имя, произнесенное вслух, в окне третьего этажа полыхнула голубая вспышка. Следом донесся приглушенный расстоянием крик боли.
– Я ж говорил! – просиял Натан.
И собрался в башню – бить морду уличенному прохиндею. Вульм с Циклопом едва успели удержать дурака.
– Стой, балбес!
– Его уже шарахнуло!
– Хочешь, чтоб он тебя в жабу превратил?!
– Это мы еще посмотрим, – упорствовал парень, – кто первый! Он меня в жабу, или я его оглоблей!
Оглоблю, валявшуюся у границы барьера, Натан приметил заранее. Откуда она здесь взялась, оставалось загадкой. Магия, не иначе! Вокруг хмыкали в кулак чародеи, наблюдая за развитием событий. Кто-то не выдержал – расхохотался в голос.
– Опять нарвался!
– Говорил я ему…
– Небось, и ногу так потерял…
– Присмотреться решил. Заранее. Как торги начнутся – что прикупить…
Натана угомонили и оттащили прочь – во избежание. Вскоре на лестнице послышался стук деревяшки, и в дверях объявился Иноходец. Он морщился и тряс обожженной рукой.
– Хиханьки им! – заорал Тобиас на братьев по Высокому Искусству. – Хаханьки им! Оступился я! Схватился, чтоб не упасть – а оно из наследства, чтоб ему…
– Ну-ка, глянь, Циклоп.
Газаль-руз, посетивший башню первым, отвел Циклопа в сторонку. Разжал ладонь, сунул под нос. На ладони лежали два массивных перстня. Один – змея свилась в три кольца, держа в пасти нешлифованный гранат. Другой – массивная оправа из серебра, безвкусная и угловатая, с камеей из темно-розового турмалина.
– Мое, – пояснил Злой Газаль. – В настройку отдавал.
– Знаю, – кивнул Циклоп.
– Теперь, вот, не пойму – вроде, оба настроены. Есть у меня сомнение. Посмотри, а? Я ж за работу вперед заплатил…
– Помню.
Циклоп взял перстни, поглядел турмалин на просвет. Темно-розовый цвет, как и положено, сменился желтым. Муть растворилась, камень засиял, заискрился, напоенный изнутри жидким золотом. Звучал турмалин мощно, ровно, без дребезга и диссонирующих обертонов.
– Все в порядке, – он вернул серебряный перстень Газаль-рузу.
– А второй?
На змею с гранатом Циклоп смотрел дольше. Змея? – нет, последний день жизни Красотки…
– Ты смотрел перстень Газаль-руза?
– Да.
– Справишься?
– Да.
– Когда сделаешь, принеси мне. На всякий случай.
– Не доверяешь?
– Принеси. Хочу поверить, что еще жива.
– Жива! – заорала из угла сипуха. – Жив-жив-ва!
Он не справился. В дверь постучал Симон, и вскоре Инес не стало. Если бы он тогда не корчил из себя героя, если бы пустил Симона наверх, в спальню…
Гранат был темным. Змеиное тело опасно вибрировало, грозя пойти трещинами и рассыпаться в прах. Как рассыпалось в прах мертвое тело Красотки, сгорев в яростном пламени Симона Остихароса. Четверть тона фальши – ерунда, пустяк. Но диссонансы накапливались, усиливались. Когда они достигнут критического предела, перстень не просто откажет в помощи – его владельцу может оторвать руку. Замысли Циклоп недоброе против Злого Газаля… Газаль заплатил вперед, напомнил себе сын Черной Вдовы. Если ты, щенок, опозоришь хозяйку, Инес встанет из могилы, чтобы намылить тебе шею. Ах, будь это правдой – я бы сто раз подряд опозорился с радостью…
– Сейчас…
Газаль весь превратился во внимание. Втайне чародей мечтал увидеть, как Красотка – да хоть Циклоп! – настраивает перстни. Сейчас на его глазах будет твориться чудо – то, чего не умеет он, Газаль-руз, сильный маг, проходивший в учениках у Максимилиана Древнего два десятка лет. Циклоп тем временем, напрочь забыв о зрителях, без особого успеха пытался надеть перстень на средний палец левой руки. Перстень был мал, любой на месте сына Черной Вдовы давно прекратил бы бесплодные попытки. Но Циклоп не сдавался. В какой-то миг – Злой Газаль ахнул от изумления! – перстень скользнул вдоль пальца, легко пройдя до основной фаланги. Даже там он сидел свободно, грозя свалиться. Перстень не стал шире – в этом маг готов был поклясться. Зато пальцы Циклопа… Изящные, женственные, с гладкими, чуть заостренными ногтями – став тоньше, они нисколько не походили на прежние, какими обладал Циклоп еще минуту назад!
