Продолжая хохотать, Амброз двинулся прочь.
– Эй! Ты куда?
Ветер отнес в сторону крики чародеев. Амброз не обернулся. Опальный маг трона шел через снежную целину, с хрустом проламывая наст, проваливаясь по колено, не разбирая дороги. Ветер хлестал его наотмашь колючей плетью, рвал с плеч щегольской плащ, измазанный в грязи, но Амброз – простоволосый, в тонких штанах до колен, в башмаках с пряжками вместо сапог на меху – продолжал идти, не пытаясь хотя бы укрыть лицо в ладонях. Пальцы правой руки он держал у рта, словно ногтями дергал себя за кончик языка, и унылый, дребезжащий звук варгана сопровождал Амброза, как верный шут – изгнанника-короля. Минута, другая, и он скрылся в подступающей метели.
Талел перевел дух и нырнул в шатер.
Следом потянулись остальные.
4.
– …я не слишком люблю вас, братья мои в Высоком Искусстве. Можно сказать, что я совсем вас не люблю. В свою очередь, вы не любите меня. А уж друг друга – и подавно. Нам тесно в этом просторном мире. Да, мы уживаемся, но с трудом. Лучше всего мы уживаемся на похоронах одного из нас, рассчитывая на долю в наследстве. Если похороны медлят, мы рады поторопить судьбу. Мой жирный затылок хорошо помнит пятку вспыльчивого Симона Остихароса. Ребра и нос Симона знакомы с кулаками почтенного Амброза. Спина уважаемого Осмунда… Впрочем, я отвлекся. Итак, между нами нет любви и мало приязни. Это великий секрет, который известен ветру в небе и свинье в навозе.
Сегодня я рад, что нам тесно.
Плечом к плечу легче защищаться.
Благодарю вас за то, что вы выслушали меня, не перебивая. Наш брат Амброз ушел, но я рассказал вам все, что узнал от него. Вы спросите: почему наш брат Амброз делился результатами своих изысканий с Талелом Черным, а не, к примеру, с мудрым Н'Гангой, своим учителем? Благодарю тебя, Н'Ганга. Конечно же, вы не спросите. Вы и так знаете причину. Кроется ли она в ваших великолепных пороках? Нет! Ее корень – в моих сомнительных достоинствах. Я – самый злопамятный из вас. Преследуя врага, я – гадкий, омерзительный Талел – дойду до края, и дальше. Я – самый терпеливый из вас. Месть – блюдо, которое едят холодным. И наконец, я – самый трусливый. Я вцеплюсь в глотку врагу лишь тогда, когда его когти и клыки утратят силу.
Итак – Циклоп…
В мертвой тишине Тобиас Иноходец поскреб культю через шелк шальвар. Культя отчаянно зудела. Там, внутри, что-то шевелилось. Казалось, в увечной ноге завелись черви, или нога вознамерилась отрасти заново, как хвост у ящерицы. Зуд нарастал, делаясь нестерпимым, и вдруг прекратился. Тобиас еще раз почесался – и обнаружил, что культя утратила чувствительность.
Вздрогнув, калека повернулся к Талелу. В Черном он видел надежду на спасение. Толстую до утраты человеческого облика, откровенную до наглости; язвительную и обидную – надежду.
О, Талел!
– Кем был для нас Циклоп? Никто, и звать никак. Служка Красотки. Грелка в ее постели. Жалкий подмастерье. Мебель, домашний зверек; прихоть слабой магички. Ученик? Нет, иначе мы бы знали об этом. Чудовище в облике человека? Вряд ли. Мы часто навещали Инес, по делу и просто так. Чудовище мы распознали бы. Однажды при мне Циклоп проговорился, что в детстве мечтал поступить в науку к кому-нибудь из магов. Полагаю, эта мечта и толкнула его на пагубный путь. Мерзавец, как большинство из нас… Тише, брат Газаль! Я приношу свои извинения. Мерзавец, как большинство из нас, за исключением брата Газаля, Циклоп отказался от идеи ученичества. Инес была слабой магичкой; в ее руках Циклоп, вне сомнений, стал бы ничтожным чародеем. Был ли у него великий талант, способный превозмочь слабость наставницы? Не думаю. Талант – пожар. Посещая башню Инес, кто-нибудь из нас заметил бы его отблески. Мы же видели скромного слугу, способного в лучшем случае завершить настройку амулета.
Настало время подвести итоги.
Повторюсь: кто есть Циклоп? Теперь мы ясно видим его сущность. Честолюбец, обуянный мечтой о магическом величии. Бездарность, осознающая это. Хищник, умеющий ждать в засаде. Учеба не утолила бы его жажды. Взойти на пригорок, когда грезишь о заснеженных вершинах?
Циклоп рискнул пойти иной дорогой, и преуспел.
Я – гора жира по имени Талел – не знаю, что толкнуло его к Оку Митры. Вживить в себя Короля Камней? Каждый из нас предвидит тьму смертельных опасностей – свиту такого поступка. Пользоваться могучим амулетом? Да! Сделать амулет частью собственного тела? Мозга? Души?! Тысячу раз нет! Мы слишком хорошо представляем, как ошибемся – и станем частью амулета, бесправной и подчиненной. Циклоп – не маг, а игрок. Он поставил на кон все, что имел, и выиграл.
Газаль-руз чуть не плакал от бешенства. Прорва времени ушла на изучение секретов, спрятанных в камнях перстней, не говоря уже о том, сколько раз Злой Газаль рисковал головой, добывая чудесные драгоценности. Теперь все придется начинать заново. И неизвестно, хватит ли на это отпущенного Газалю срока. Окажись проклятый Циклоп здесь, в шатре – Газаль-руз, забыв о магии, перегрыз бы мерзавцу глотку.
Чувство, охватывающее Злого Газаля при виде Талела Черного, граничило с обожанием. Талел указывал на врага. Талел хотел привести Газаля к врагу. Талел уже взял след.
О, Талел!
– Как выжил Циклоп после такого самоубийственного шага? Не спрашивайте, братья, я не отвечу. Почему Красотка не уничтожила его в первые же дни? И снова: не спрашивайте. Инес дорого заплатила за свое легкомыслие. Последние годы она провела в заточении, страдая от ужасной болезни, и умерла чудовищем. Тело ее и в могиле не обрело покоя. Душа же, как мне кажется, заточена в Оке Митры. Иначе чем объяснить черты Инес, которые мы ясно видели в облике Циклопа? Негодяй пошел дальше – он укротил Симона Пламенного! Вернувшись из Шаннурана, смертельно больной Симон шесть лет скитался в поисках лечения, и нашел его у Циклопа. Шантажируя старика, цепляющегося за остатки жизни, Циклоп превратил гордеца в раба, готового на все. Мы сами видели, как Симон ради хозяина шагнул в Круг Запрета! Кто из нас сделал бы то же самое ради брата? Матери?
По приказу короля?!
Я – скверный, подлый некромант Талел – восхищаюсь гением Циклопа. Симон Остихарос в качестве цепного пса… Два десятилетия я мечтал о мести Симону, унизившему меня. Теперь я отомщен. Худшего наказания для нашего брата Симона я бы не изобрел.
Что мы знаем еще? Да, Янтарный грот. Из каких соображений Циклоп интересовался гротом? Ты прав, брат Тобиас. Конечно же, с целью увеличения своего могущества. И ты прав, брат Н'Ганга. Циклоп уничтожил грот с первого раза. Хотя наш неудачливый брат Амброз утверждает, что грот не уничтожен, а превращен в новый амулет. Диадема на сбежавшей девке украшена яйцом из янтаря, и оно, по словам Амброза, творит чудеса. Мор на магов – вот имя этим чудесам. Скажу прямо, я удивлен, что янтарное яйцо сияет в диадеме, а не во лбу девки. Должно быть, Циклоп просто не успел это сделать. Теперь-то он поторопится! Их станет двое, а где двое, мужчина и женщина, там вспыхивает страсть – даже если страсть подкреплена строгим расчетом…
