Женя, легко вспорхнув с постели, отошла в угол, к узкой
прямоугольной панели, едва различимой на фоне стены. Марина зорко следила за
ней – на всякий случай, если этой испорченной кукле вдруг придет в голову
извлечь что-нибудь вроде пистолета.
Обошлось. Женя протянула ей две дискеты в футлярах.
– Ты их не смотрела? – спросила Марина.
Женя замотала головой.
– А зачем? Мне эти дела совершенно неинтересны. Тимофей был
хорошим парнем, я просто хотела оказать ему услугу...
– Вот и молодец, – рассеянно сказала Марина, вмиг
надевая чуть измятый костюм и обеими ногами ныряя в туфельки. – Давай,
подставляй щечку, я тебя чмокну на прощанье, как-никак не чужие!..
Быстренько подставив щеку, Женя уныло протянула:
– И мы теперь, конечно, больше никогда не увидимся...
Марина приподняла ей подбородок, заглянула в глаза,
фыркнула:
– Что, я успела тебе внушить столь глубокие и пылкие
чувства? Кто бы мог подумать... Не переживай, мы с тобой еще встретимся,
клятвенно тебя заверяю...
Самое смешное, что я нисколечко не покривила душой, думала
она, выходя из огромной квартиры. Обязательно встретимся, и довольно скоро. Как
только я хотя бы приблизительно начну понимать, что вокруг меня, черт побери,
происходит, и где искать концы...
Спустившись в подземный гараж, она еще издали выставила
мобильник. Услышала электронный сигнал, взглянула на появившийся символ,
покрутила головой, пожала плечами и тихонько сказала себе под нос:
– В общем, логично...
Пока ее машина коротала ночь в гараже, чья-то заботливая
рука присобачила куда-то – скорее всего, под днище – электронный «маячок».
Кому-то очень хотелось знать, куда Марина на этой машине ездит – вот ведь тварь
любопытная...
Но и это в некоторых отношениях было если не приятно, то,
безусловно, полезно: нет ничего хуже, как чуять поблизости затаившегося
противника, и не более того. Другое дело, когда он вылезает из укрытия,
обозначает свое присутствие так и этак – и, в итоге, сам не успевает заметить,
как оказывается на расстоянии доброй плюхи...
«Маячок» она пока извлекать не стала – поскольку ехала в
гостиницу и не собиралась держать этот маршрут в тайне ни от кого.
«Датсун» за спиной так и не возник. Зато появилась вторая
машина, определенно та самая, что висела на хвосте у них обоих по дороге из
ночного клуба. Умело и старательно сопровождала на значительном отдалении. То
ли преследователи не полагались на электронику, то ли, что вероятнее,
принадлежали к двум разным бандам.
Рита валялась на диване в пушистом купальном халате Марины и
увлеченно таращилась на экран, где гоняли какую-то бодягу с томными красотками
в пышных платьях и офицерами в мундирах века не ранее чем позапрошлого.
– А ты что это бездельничаешь, моя могучая правая
рука? – спросила Марина без особого раздражения. – Или делать
совершенно нечего?
– Ага, – сказала девчонка, не меняя позы. – Все,
что ты поручала, я сделала.
– Все-все? – с сомнением переспросила Марина.
– Ага.
– Номер «Датсуна»?
– Вот это оказалось проще всего, – сказала Рита. –
Толкнулась к знакомым, те напрягли своих знакомых, и очень быстро по цепочке
прилетел конкретный результат. У него полицейские номера на тачке. В принципе,
мне с самого начала известно, что это «песьи» номера, кто ж их у нас не
знает... Но ты ведь просила выяснить конкретно. Это не служебная тачка, а личная.
Хмырь-хозяин работает в уголовном управлении, капитан, вот тут записано имя и
адрес...
– Молодец, – сказала Марина, бегло глянула на листок
бумаги, разорвала его на четыре обрывка и спалила их в пепельнице, щелкнув
серебряной зажигалкой. Она почти не курила, но всегда держала при себе сигареты
и зажигалку, мало ли где пригодятся. – Только на будущее заруби себе на
носу: такие вещи следует тут же запоминать, надежно и накрепко, а записки с
собой таскать не следует. Пушку достала?
– Тоже мне, сложности... – Рита достала из-под большой
пушистой подушки небольшой сверток. – Ты ведь револьвер просила? Вот он, а
вот коробочка патронов. Ты особо подчеркивала, что тебе непаленый нужен?
Получай новехонький, в смазке. Я подозреваю, их откуда-то со складов тырят, но
уточнять не стала – к чему людей зря расспрашивать? Ну, что еще? Гукасян в
городе, торчит у себя в заведении, где, говорят, и живет, так оно, надо
полагать, надежнее... Да, у меня после всех расходов еще осталось восемьдесят
баксов, в чем честно и отчитываюсь. Я их тебе в стол положила.
Марина присела рядом на диван, присмотрелась, покрутила
головой, испытывая определенное уважение.
– Зайка, ты вне конкуренции... Кстати, мое настоящее имя –
Марина.
– Просто я знаю жизнь, – сказала Рита. – И этот
долбаный город – с изнанки...
Легонько взъерошив ей волосы, Марина спросила:
– Ты, вообще, откуда вынырнула? Должны быть родители и все
такое прочее, у вас же не было войны...
– Ага, – сказала Рита, поскучнев. – И мама с
папой, и любимая двоюродная сестричка. Ты ее видела, это та самая сучка в
фартучке. Ну, с нее какой спрос? Папа с мамой попросили ее меня устроить на
хорошую работу, она и устроила...
– Понятно, – сказала Марина, встала и отвернулась к
окну, чтобы не поддаваться и тени ненужной сентиментальности. Еще ничего не
решено, не ясно, все в тумане, и любой человек может оказаться подставой с
безупречной легендой.
– Марина...
– А?
– Ты, правда, ничего не хочешь?
Она обернулась. Рита смотрела с вызовом, откинув полу
халатика с круглого бедра.
– Зайка, не спеши передо мной суетиться, – сказала
Марина хмуро. – Все в нашей жизни должно идти просто и естественно. Когда
я тебя захочу, будь уверена, обязательно приласкаю. А сейчас устала, как
собака, всю ночь работала... И теперь...
Она замолчала, услышав звонок, подбежала к столу и схватила
телефон. На дисплее прежде всего высветились рыцарские доспехи, окруженные
венком из колючей проволоки – знак того, что разговор надежно защищен от многих
видов подслушивания. В этом не было ничего необычного, почти стандартная процедура
для большинства ее разговоров. Но потом появилось нечто незнакомое –
африканская маска, похожая очертаниями на миндальную косточку, вся в полосах и
кругах. И затем на дисплее появился Степан. Блеснул великолепными зубами.
– Привет, подруга! Как оно там?
– Все в пределах нормы, – сказала Марина. – Никто
пока не стреляет в спину, солнышко светит...
– Короче, подруга, ты поаккуратнее там... Чует мое сердце,
что Дэн по особому к тебе расположению подсунул особенно вонючее дело. Зря я,
что ли, изощряюсь? Маску узрела?
