Поезд дернулся, стал ощутимо замедлять ход. Марину легонько
приложило о грязную стенку, но она тренированно удержала равновесие. Швырнула
под ноги окурок согласно здешним обычаям, чтобы не выбиваться из роли, растерла
его подошвой. Посмотрела на Бородина.
– Ты, сучка! – послышалось рядом.
Она неторопливо повернула голову, успев меланхолично
подумать: ну вот, началось! Не стоит их в случае чего особенно калечить, до
пункта назначения ехать еще не менее часа, к чему привлекать к себе излишнее
внимание...
И подобралась, как зверь. Лица обоих уже были скрыты черными
капюшонами с дырками для глаз и рта, оба держали в руках пистолеты, но именно в
нее целился только один. Собственно, не так уж и целился – просто направил
оружие дулом в ее сторону.
Он и рявкнул:
– Пошла в вагон, сучка! Ну, живо!
Марина, изобразив на лице должную степень испуга, проворно
юркнула в вагон. Парни за ней не пошли, остались в тамбуре. Положительно, у них
не было интереса конкретно к ней... Поезд, скрипя, визжа и раскачиваясь, ехал
все медленнее, пока не остановился совсем. Гомон медленно затухал.
И в этот момент Марина услышала где-то впереди, в стороне
тепловоза и комфортабельных вагонов, донельзя знакомый звук: длинную,
отчетливую, громкую автоматную очередь, выпущенную из какого-то смутно
знакомого ей оружия. Надо полагать, редкая, мало распространенная марка, сразу
и не определишь...
Она перехватила взгляд Риты, успокоила ее глазами, чуть
приподняла ладонь. Была предварительная договоренность – если случится нечто
непредвиденное, и им придется разделиться, ничего страшного. Прибудут в
Снежинск поодиночке. Главное, установить потом контакт. Даже в такой дыре
должно быть нечто, пусть отдаленно похожее на гостиницу и почту, поскольку,
если верить справочникам, там отыщутся и телефоны, и парочка туристических
контор.
Марина пробежала к своему месту и плюхнулась. Очень вовремя:
дверь вагона с лязгом отлетела в сторону, грохнули два выстрела, с потолка
посыпался какой-то мусор, и тип в черном капюшоне, водя пистолетом, ожесточенно
заорал:
– Всем спокойно! «Народная воля»!
На рукаве у него уже красовалась широкая красная повязка с
какой-то разлапистой черной эмблемой, грубо выполненной по трафарету и
несведущему глазу казавшейся непонятнее заковыристого китайского иероглифа.
Очень мило, подумала Марина, сидя неподвижно и бросая по
сторонам внимательные взгляды. Радикалы. Экстремисты хреновы. Она перед отлетом
читала о них в сводках конторы. Что-то давненько не давали о себе знать борцы
за непонятную идею. Последний раз рванули бомбу в столице недели две назад...
Через два ряда от нее вдруг взметнулся неброско одетый
человек, извернулся, выхватывая пистолет из-под мышки. Но стоявший
в дверях отреагировал быстрее, всадил в него три пули, и тот – несомненно,
полицейский агент в штатском – шумно свалился в проход под истошные женские
визги, тотчас умолкшие после нового выстрела в потолок.
В окно Марина увидела, как по обе стороны вагона пробежали
фигуры в камуфляже, в черных капюшонах, с автоматами непривычного вида.
Свистопляска, судя по всему, разворачивалась на полную. Послышалась еще одна
очередь, гораздо ближе, короткая.
Потом в вагон с двух сторон ворвались автоматчики в
потрепанных пятнистых комбинезонах, с неизменными красными повязками. Один дал
короткую очередь в потолок – небрежно, привычно, словно поздоровался –
и заорал:
– Документы приготовили! Живо! Никому не будет вреда, кроме
врагов революции!
И оба стали сновать у скамеек классическим «челноком», как
обученные охотничьи собаки. Марине сразу стало ясно, что они действуют без
дурацкого формализма, избирательно. У тех, кто выглядел вовсе уж туземно,
документов не проверяли вовсе, цепляясь лишь к тем, кто выглядел почище
и имел несчастье обладать физиономией с некоторыми проблесками высшей
нервной деятельности.
Марина опустила руку к лодыжке, коснулась сквозь джинсы
ножа, засунутого за голенище короткого кожаного сапожка. Если прицепятся к Рите
и заграбастают их сумку, придется драться. Она в несколько секунд просчитала,
как рванет на себя автоматчика, когда он до нее доберется, нанесет коленом ослепляющий
удар в лицо. Очередью сразу по второму, уйти влево, прикрыться вон тем
толстяком – лучшего щита и не нужно, в нем увязнет ведро пуль – быстренько
разобраться с двумя подсадными и, как ни рискованно, прорываться в лес. А как
иначе поступить, если под угрозой будут и сообщница, и вещи?
Обошлось. Автоматчик бросил на съежившуюся Риту лишь беглый
взгляд, ее соседями не заинтересовался вовсе, прошел мимо. Стало легче на душе,
но ненамного – ее собственная участь оставалась под вопросом. Насколько она
помнила теоретические установки этих опасных придурков, во врагах они держали
весь остальной мир. Быть может, имеет смысл навязать им политологическую
дискуссию?
– Документы! – рявкнул возникший над ней автоматчик.
Точнее, автоматчица. Сразу было видно, что это девушка. Что
вовсе не позволяло полагаться на мнимую женскую солидарность. Давно известно,
что настоящий радикал-террорист не имеет ни пола, ни возраста – неоэтика в
чистом виде, доведенная до абсурда и приспособленная к ситуациям, которых ее
создатели и защитники вовсе не желали.
Выжидательно улыбаясь, Марина протянула свой паспорт.
Неведомо, какое выражение появилось у девушки на лице под черным капюшоном. Она
какое-то время рассматривала кусочек пластика с цветной фотографией, потом
решительно засунула его в нагрудный карман комбинезона и повела стволом.
– Шагай!
– Послушайте... – осторожно начала Марина.
И едва не получила по зубам. Автоматный приклад остановился
совсем близко от ее лица. Обрызгав ее слюной, девушка истошно заорала:
– Пошла отсюда, живо! Ноги прострелить?! На улицу!
Спорить и дискутировать было чрезвычайно опасно. Марина
встала, согласно новой команде заложила руки за голову и пошла к выходу,
постаравшись не встречаться взглядом с Ритой. Главное, девчонка пока
выкрутилась, смотришь, все обойдется.
Спрыгнув со ступенек – кроме нее, никого больше из вагона не
выгнали – она задержалась на миг, но тут же последовала новая команда вышедшей
следом долбаной амазонки. И Марина присела на корточки рядом с двумя хорошо
одетыми людьми, столь же старательно державшими руки за головой.
К их группе от головы поезда гнали еще троих. Среди
товарищей по несчастью Бородина не оказалось. Что ж, если у него местные
документы, он мог без труда вывернуться, прикинувшись безобидным пролетарием,
отправившимся на охоту для прокормления большого семейства.
Где-то в вагоне стрекотнула короткая очередь. Поодаль, на
краю поляны, стояли два небольших японских грузовичка и японский потрепанный
джип. Марина насчитала четырнадцать вооруженных людей. В вагонах наверняка еще
с десяток. У террористов есть все шансы. Неизвестно, когда власти дознаются о
случившемся. Даже если сейчас, немедленно, из столицы вылетят военные
вертолеты, практически нереально высмотреть с воздуха укрывшихся в тайге людей,
а соответствующей аппаратуры у здешних сил правопорядка может и не оказаться. К
тому же неизвестно точно, где искать, чащоба необозрима. Одним словом, успеют
смыться с заложниками и добычей. Вон, волокут большие сумки, определенно в
целях беспощадной борьбы с врагами революции избавили последних от всего
мало-мальски ценного...
