К ее некоторому удивлению, снабженная фотоэлементом дверь
распахнула прозрачные створки почти бесшумно. Некоторые признаки цивилизации
тут все же имелись – аэропорт как-никак был международным.
Она вышла на широкое низкое крыльцо, под уродливый
металлический козырек. Поставила сумку, огляделась.
Встречавшего Марина вычислила моментально, но не спешила.
Интересно, узнает ли ее он. Ага, встрепенулся, торопливо направился к ней.
Мужчина под пятьдесят, невысокий и лысоватый, с некой суетливостью в движениях,
чем напоминал мелкого коммивояжера. Кое-где в глубинке эта профессия ухитрилась
сохраниться и в технотронный век, а уж здесь тем более...
Подойдя почти вплотную, она негромко сказала:
– Вы меня узнали, ага? Ну, тогда не будем устраивать весь
этот цирк с паролями и отзывами и уточнять, что тетушка Валя, хоть и продала
гардины, но все еще ищет покупателя на клетку с попугаем. Если вы до сих пор не
догадались, я Наталья Романова, юная наследница престола, воспитанная за
рубежом и оказавшаяся здесь по своим личным делам. Пытаюсь выяснить, не удастся
ли мне заполучить право на трон и вернуть монархию… Иллюзии, конечно, но
молодость ими грешит частенько. А вы, стало быть, Петр Лисовский? Рада
познакомиться. Прекрасная погода сегодня, не правда ли? Солнышко, трава
зеленеет... Я не слишком много болтаю, Петр? Что поделать, я сюда добиралась
битые сутки, а в самолетах, что в одном, что в другом, что в третьем попадались
нелюдимые, молчаливые соседи. И не было ни одного высокого неотразимого
брюнета, с которым захотелось бы немедля трахнуться в самолетном туалете... Вы
когда-нибудь трахались в самолетном туалете, Петр?
– Н-нет... – пробормотал встречающий.
– Зря. Это очень познавательно, – сказала
Марина. – И нервы щекочет... Ну, пойдемте! У вас ведь есть машина?
– Да, конечно... Вон туда.
Марина последовала за ним к белому потрепанному «Мицури»,
бросила сумку на заднее сиденье, сама уселась на переднее, не обращая внимания
на задравшуюся юбку, блаженно потянулась.
– Поверить не могу, что кончились самолеты...
Она отметила, что взгляд Петра прошелся по ее ногам – в
какой-то воровской и чуточку жалкой манере. И ухом не повела. Не искать же
ближайшего уполномоченного по неоэтике, чтобы подать жалобу на сексуальное
домогательство! Откуда здесь уполномоченные?
Даже не прочитав заранее досье этого самого Петра Лисовского
(а она скрупулезности ради прочитала), можно было без труда догадаться, что
имеешь дело со своего рода бедолагой. Десять лет торчит в этих местах, так и не
поднявшись выше «внедренного агента». И в том же самом ранге уйдет на
пенсию. В любой разведке хватает неудачников подобного пошиба, навсегда
застрявших на нижней ступеньке. Нельзя сказать, что они нерасторопны и не умеют
работать. Нет, ничего подобного. Знает свое дело, за десять лет оброс
многочисленными связями, завел кучу полезных знакомств, посвящен во многие
секреты… Вот только знакомства и связи удручающе мелкие, как и доступные
секреты. Все к нему привыкли, он примелькался, прижился, куча народу
давным-давно его расшифровала, и общественное мнение свелось к выводу: «Наш
Петруха, конечно, шпион, но мужик безобидный и приятный...» Без этаких
чернорабочих не обойтись, но жутко становится от одной мысли, что твоя
собственная карьера может обернуться подобным образом, и ты сама тоже
превратишься в подобное ничтожество...
Марину форменным образом передернуло. Нет уж, подумала она сердито,
жить нужно ярко. Чего бы это ни стоило. Стать такой вот лягушкой в теплом
уютном болоте – благодарю покорно...
Глядя перед собой, она ангельским голоском произнесла:
– Может быть, хватит таращиться на мои ноги? Я и сама знаю,
что они у меня красивые и стройные, но следите лучше за дорогой.
– Извините... – пробормотал Петр и, разумеется, как она
и ожидала, шумно сглотнул слюну от неловкости. – Я не имел в виду... То
есть, я не хотел...
– Что-о? – спросила Марина. – Вы хотите сказать,
что вожделенно таращились на мои ноги, но при этом меня вовсе не хотели?!
Помилуйте, Петр, это для меня, в конце концов, унизительно. Я привыкла, что
мужчины меня хотят, несмотря на разгул неоэтики! – и рассмеялась. –
Не обращайте внимания. Я – сумасбродное, шаловливое и шокирующее создание, вот
и все. А в глубине души, могу признаться, я беззащитна и ранима – маленькая
испуганная девочка...
– Ага, – сказал Петр с ухмылочкой. – Примерно так
Тимофей мне вас и описывал. Нежное, пушистое сознание... Ага! Держите карман
шире! Наслышан немного. И про Екатеринбург тоже.
– Ого! – сказала Марина весело, подняв брови. – Я
смотрю, моя известность достигла и этого захолустья... Это мелочь, но приятная,
все равно что мимолетный минет... Петр, почему вы смотрите на меня как-то
странно? Не спорьте, именно так! Ваш взгляд можно с полным на то правом
характеризовать как необычный. Итак?
– Вы не задаете вопросов...
– О сути дела? – понятливо прервала она. – То есть
об исчезновении Тимофея и обо всех деталях? А зачем? Если бы у вас были свои
соображения, версии, гипотезы и прочие умствования, вы бы непременно упомянули
о них в своем отчете. Вы этого не сделали, насколько мне известно, я
просматривала ваш последний отчет... Значит, никаких соображений у вас попросту
нет. Что вполне объяснимо. Вы не работали с ним в паре, не шли с ним вместе.
Вы, как знаток местных реалий, просто консультировали его касательно
обстановки, когда у него появлялась такая необходимость. Вот и все. К чему в
таком случае задавать вам вопросы, на которые у вас заведомо нет ответов? Когда
мне понадобится ваша консультация, я так и скажу, будьте уверены. А, собственно
говоря, почему у вас нет своих соображений? Это прямой вопрос. Вы торчите тут
десять лет – прямо-таки абориген. Знаете все ходы и выходы, все и всех.
– Потому что я просто-напросто не представляю, что именно он
мог раскопать. У этого субъекта с претенциозной кличкой Цезарь самые
разнообразные интересы. Трудно сказать, что именно могло послужить...
– Значит, вы уверены, что его убрали? И что убрал его
Цезарь?
– Уверен. Он ведь занимался исключительно Цезарем.
– Странно, – сказала Марина. – Я просмотрела
кое-какие материалы... Ваш Цезарь – жуткая скотина, но при всех его грехах
человек вполне вменяемый и рассудительный, без мании величия. Умеет
просчитывать ходы и заглядывать вперед. Прекрасно должен понимать, что
задираться с нашей конторой ему никак не стоит. Весовые категории не те. Мы и
здешнего президента сковырнем на «раз-два» в случае чего, не говоря уж о
губернаторе. А ведь Тим, вдобавок ко всему, не прикидывался, он с самого
начала засветился. Рассудительный деловой человек, прознавший, что в его
биографии вдумчиво копается агент с Севера, непременно попытался бы затеять
переговоры, выяснить поводы и далеко идущие цели, пойти на компромисс. Но никак
не убивать! Дураку ясно, что вслед за сгинувшим без вести агентом придет
другой, с самого начала настроенный недоброжелательно. И таких агентов слишком
много, чтобы всерьез надеяться перестрелять их всех до одного. Конечно, есть
еще китайцы. Но мы здесь окопались гораздо прочнее. Они тоже не дураки и на
прямую конфронтацию в этих условиях не пойдут.
