— Слушайте меня, все! — кричит она не своим голосом. — Они
его взяли! Они взяли этого сукина сына, который убивает детей. Его фамилия —
Поттер! К полуночи его отправят в Мэдисон и, если мы ничего не сделаем,
какой-нибудь умный адвокат вытащит его из тюрьмы к следующему понедельнику! КТО
ХОЧЕТ ПОМОЧЬ МНЕ ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ?
Через мгновение тишина сменяется ревом. Пьяные, обкуренные,
обколотые завсегдатаи бара «Сэнд» точно знают, что они хотят сделать. Джек и
Генри тем временем прибывают на автостоянку у полицейского участка, буквально
следом за Громобойной пятеркой, которые уже поставили свои «харлеи» рядом с
«Толстяком» Дока. Стоянка быстро заполняется, главным образом личными
автомобилями копов. Сообщение о грядущем аресте распространяется со скоростью
степного пожара. В самом участке один из подчиненных Дейла, кто именно,
значения не имеет, замечает синий сотовый телефон, с которого Док звонил от
«Лакиз». Коп хватает его и ныряет в небольшую комнатушку, на двери которой
табличка: «СКЛАД ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ».
В гостинице «Дуб», где он обосновался на время поисков
Рыбака, Уэнделл Грин методично и целенаправленно напивается. Несмотря на три
двойных виски, шею саднит в том месте, где ее чуть не перерезал кожаный ремешок
фотоаппарата, который сорвал с него этот говнюк байкер. После удара Голливуда
ноет и живот. Но больше всего пострадали его гордость и чековая книжка. Сойер
спрятал вещественные улики, в этом сомнений нет. Уэнделл наполовину уверен, что
Сойер и есть Рыбак… но как он может это доказать без пленки? Когда бармен
говорит, что его просят к телефону, он едва не советует засунуть трубку себе в
жопу. Однако он профессионал, черт побери, профессиональная газетная ищейка,
поэтому подходит к стойке и берет трубку.
— Грин, — рычит он.
— Привет, засранец, — отвечает ему коп по синему сотовому
телефону. Уэнделл еще не знает, что это коп, думает, это какой-то мерзавец,
который мешает ему хорошо провести время в компании виски. — Хочешь для
разнообразия напечатать благую весть?
— Благие вести не способствуют росту тиража, приятель.
— Эта поспособствует. Мы его поймали.
— Что? — Несмотря на три двойных виски Уэнделл Грин
становится самым трезвым человеком на всей планете.
— Я что, заикаюсь? — Собеседник определенно измывается над
Грином, но тому без разницы. — Мы поймали Рыбака. Не детективы из полицейского
управления, не федеральщики — мы. Зовут Джордж Поттер. Семьдесят с небольшим.
Вышедший на пенсию строитель. У него нашли полароидные фотографии трех убитых
детей. Если поспешишь, может, и успеешь сфотографировать Дейла, ведущего его в
участок.
Грин сразу понимает, какой ему дают шанс. Такой снимок может
стоить в пять раз больше фотографии трупа Ирмы Френо, потому что к нему проявят
интерес уже не таблоиды, а респектабельные издания. И телевидение! И еще: а
если кто-нибудь застрелит мерзавца, когда его будут заводить в полицейский
участок? Учитывая царящее в городе настроение, вероятность такого развития
событий очень даже велика. Перед мысленным взором Уэнделла возникает фотография
Ли Харви Освальда, схватившегося за живот, с раззявленным в предсмертном крике
ртом.
— Кто ты? — бормочет он.
— Большой друг прессы, — отвечают ему, и в трубке раздаются
гудки отбоя.
***
В таверне «Лакиз» Пэтти Лавлесс сообщает посетителям
(возрастом они постарше, чем в баре «Сэнд», и не интересуются субстанциями,
заменяющими алкоголь), что она не может получить удовлетворения и ее трактор
больше не пашет. Джордж Поттер доел спагетти, аккуратно сложил салфетку (на нее
таки попала капелька соуса) и принялся за пиво. Сидит Поттер за музыкальным
автоматом, совсем близко. Потому и не замечает, что зал заметно притих, когда в
таверну зашли трое мужчин в полицейской форме, с оружием в руках и, судя по
габаритам, в бронежилетах.
— Джордж Поттер? — слышит он чей-то голос и поднимает
голову. В одной руке у него стакан, в другой — графин с пивом.
— Да, а что? — спрашивает он, и тут же его хватают за руки и
плечи и сдергивают со стула. Коленями он задевает стол, тот переворачивается,
тарелка с графином летят на пол. Тарелка разбивается, графин, изготовленный из
более прочного материала, — нет. Кричит женщина. Мужской голос уважительно
комментирует происходящее: «Bay!»
Поттер еще сжимает пальцами наполовину наполненный стакан,
но Том Лунд вышибает из его руки потенциальное оружие. Секундой позже Дейл
Гилбертсон защелкивает на запястьях Поттера наручники, думая, что никогда в
жизни не слышал более ласкающего слух звука. Его трактор наконец-то запахал.
Операция проходит совсем не так, как в «Закусим у Эда», —
без сучка и задоринки. Менее чем через десять секунд после вопроса Дейла:
«Джордж Поттер?» — подозреваемого выводят за дверь в густой туман. Том держит
его за один локоть, Бобби — за другой. Дейл все еще скороговоркой зачитывает
Поттеру права Миранды, а ноги задержанного едва касаются земли.
***
Джека Сойера распирает энергия, такое с ним впервые с того
самого момента, как он, двенадцатилетний, возвращался из Калифорнии на
«кадиллак эльдорадо», за рулем которого сидел вервольф. Он знает, что ему
придется заплатить достаточно высокую цену за этот энергетический выброс, но
надеется, что сможет, закусив губу, выдержать наложенное на него наказание.
Потому что в сравнении с настоящим вся его взрослая жизнь
кажется серой рутиной.
Он стоит рядом с пикапом, смотрит через окно на Генри.
Воздух влажный, но уже вибрирует от напряжения. Ему кажется,
еще чуть-чуть — и между фонарями стоянки начнут змеиться молнии.
— Генри.
— Affirmitive.
— Ты знаешь псалом «Изумительная благодать»?
— Разумеется. Все знают псалом «Изумительная благодать».
— «Господь отверзает очи слепым»,
[86]
— цитирует Джек. —
Теперь я это понимаю.
Генри поворачивает к нему слепое, удивительно интеллигентное
лицо. Он улыбается. Более доброжелательную улыбку Джек видел только раз. Пальма
первенства по-прежнему принадлежит Волку, верному другу в странствиях, которые
выпали на его долю в двенадцатую осень жизни. Дружище Волк, который любил,
чтобы все было прямо здесь и сейчас.
— Ты вернулся, так?
Стоя на асфальте автостоянки, наш добрый друг широко
улыбается — Джек вернулся, это точно.
— Тогда делай то, ради чего вернулся, — говорит ему Генри.
— Я хочу, чтобы ты поднял стекло.
— И ничего бы не услышал? Благодарю покорно, — возражает
Генри.
