Он даже думает, что любит Джуди Маршалл. Возможно,
действительно любит. Знает, что не может без нее: Джуди — его дверь и его ключ.
Его дверь, его ключ. Ладно, женщина, которая ему нужна, замужем за очень
хорошим человеком, Фредом Маршаллом, но он и не хочет жениться на ней. Более
того, он даже не хочет спать с ней, ему достаточно встать рядом и посмотреть,
что произойдет. А что-то обязательно произойдет, он в этом уверен. Но, когда
пытается представить себе, что именно, видит направленный на него выброс
крошечных красных перышек, хотя рассчитывал увидеть совсем другое.
Нетвердо держась на ногах, Джек опирается одной рукой о
кабину пикапа, другой берется за ручку дверцы. И гладкая стенка, и ручка
обжигают ладони, и какое-то время Джек машет руками. Наконец залезает в кабину.
Сиденье тоже горячее. Он опускает стекло, с грустью замечает: запахи мира вновь
стали привычными. Воздух пахнет отлично. Пахнет летом. Так куда ему ехать?
«Интересный вопрос», — думает он, но, вернувшись на шоссе и проехав не больше
сотни футов, слева от себя видит серое, низкое здание бара «Сэнд», а потому без
малейшего колебания сворачивает на просторную автостоянку, словно заранее знал,
что едет именно сюда. Кружа по стоянке в поисках тени, он объезжает здание и
видит большой клен, растущий прямо из асфальта в дальнем углу.
Ставит «додж» в тень клена и вылезает из кабины, оставив стекло
опущенным. Волны горячего воздуха поднимаются от двух автомобилей. Других на
стоянке нет.
Джек смотрит на часы. Одиннадцать двадцать. Он голоден, его
завтрак состоял из чашки кофе и гренка с тонким слоем мармелада, уже три часа
во рту не было и маковой росинки. Джек предчувствует, что день этот выдастся
очень длинным. А почему бы не поесть в ожидании байкеров?
Дверь черного хода бара «Сэнд» приводит в коридор, где
расположены туалеты. Из коридора Джек попадает в длинный, прямоугольный зал. По
одну его руку — сверкающая стойка бара, по другую — кабинки, разделенные
деревянными перегородками. Середину занимают два больших стола для бильярда,
музыкальный автомат стоит у дальней стены между ними. В передней части, на
высоте восьми или девяти футов от чистого деревянного пола, подвешен телевизор
с большим экраном. Его хорошо видно от стойки. Показывают рекламный ролик, но
звук приглушен, так что непонятно, какой именно продукт рекомендуется
приобрести зрителям. После яркого солнечного света автостоянки в баре царит
приятный полумрак. Глазам Джека требуется несколько секунд, чтобы
приспособиться к мягкому освещению.
Бармен, Джек сразу вычисляет, что это Лестер «Вонючий Сыр»
Мун, поднимает голову, когда Джек входит в зал, но тут же возвращается к
свежему номеру «Геральд», который лежит на стойке. Когда Джек садится на пару
стульев правее от него, снова поднимает голову. Вонючий Сыр не так ужасен, как
предполагал Джек. На нем чистая рубашка, которая куда как белее его круглого, с
мелкими чертами лица и бритой головы. Выражение лица Муна, профессионализм,
смешанный в равных долях с чувством обиды, классическое для человека, взявшего
на себя управление семейным бизнесом, но знающего: в любом другом месте он бы
мог достичь гораздо большего. Интуиция подсказывает Джеку, что именно
проглядывающее в нем разочарование и стало причиной, по которой он получил от
байкеров такое прозвище. У него вид человека, который ждет, что с минуты на
минуту учует неприятный запах.
— Могу я здесь что-нибудь съесть? — спрашивает Джек.
— Меню перед вами. — Бармен указывает на белую доску, где
магнитными буквами обозначены предлагаемые посетителям блюда. Гамбургер,
чизбургер, хот-дог, сосиски, колбаса, сандвичи, жареный картофель. Взмахом руки
бармен как бы укоряет Джека за невнимательность, и тот, конечно же, признает
свою вину.
— Извините, доску я и не заметил.
Бармен пожимает плечами.
— Чизбургер с жареным картофелем, пожалуйста.
— Ленч мы подаем с половины двенадцатого, о чем ясно
указано. Видите? — Еще один полунасмешливый взмах руки. — Но мама уже на кухне.
Я могу передать ей ваш заказ прямо сейчас, и она займется им, как только закончит
приготовления к рабочему дню.
Джек его благодарит, бармен бросает взгляд на экран
телевизора, доходит до конца стойки и исчезает за углом. Через несколько секунд
возвращается, вновь смотрит на экран, спрашивает Джека, что он будет пить.
— Имбирный эль, — отвечает Джек.
Глядя на экран, Лестер Мун подставляет стакан для пива под
один из кранов, наполняет, ставит перед Джеком. Берет пульт дистанционного
управления.
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я посмотрю этот
старый фильм. — Он прибавляет звук, и до Джека доносится голос матери: «Похоже,
Смоуки сегодня придет поздно. Хотелось бы, чтобы этот маленький мошенник
научился не перебирать».
Прежде чем он успевает повернуться к экрану, Лестер Мун
спрашивает, помнит ли он Лили Кевинью.
— Да, конечно.
— Когда я был маленьким, она мне всегда нравилась.
— Мне тоже.
Джек узнает фильм, «Ужасы Дедвуд Галча», по первой фразе.
Комедийный вестерн 1950 года, в котором тогда знаменитый, но и теперь
оставшийся в памяти благодарных зрителей Билл Таунс играет трусливого
карточного шулера, приезжающего в деревню Дедвуд-Галч, штат Аризона, где его
вскорости принимают за знаменитого стрелка. Лили Кевинью, играющая прекрасную,
остроумную хозяйку салуна «Лейзи 8», вокруг которого вращается социальная жизнь
городка, пользуется заслуженным уважением ковбоев, лодырей, ранчеров,
торговцев, слуг правопорядка и всякой шушеры, которая каждый вечер заполняет ее
заведение. Она заставляет своих клиентов оставлять револьверы у двери и в
салуне вести себя достойно, хотя манерами эта братия сродни опопанаксу. По
эпизоду, который сейчас на экране, фильм, просчитывает Джек, начался полчаса
назад, Лили в салуне одна и сражается с залетевшей в зал пчелой.
«Пчела для Королевы Пчел», — думает Джек и улыбается.
Расправиться с пчелой Лили пытается тряпкой, газетой,
палкой, шваброй, широким ремнем. Пчела остается неуловимой, жужжит и жужжит,
перелетая со стойки на карточный стол, на бутылку виски, на другие бутылки, на
пианино, дожидается, пока охотница приблизится на расстояние верного удара, и
снимается с места за секунду, как очередное оружие опускается на это место.
Эпизод рассчитан на то, чтобы вызвать смех, и действительно, в шесть, может, и
в семь лет Джеки смеялся до колик, глядя, как на экране его мать, которая в
жизни избавилась бы от пчелы первым же ударом, никак не может добиться
желаемого. Помнится, он тогда поинтересовался, как киношникам удалось заставить
пчелу проделывать все эти трюки, и Лили объяснила, что пчела не настоящая, а
созданная усилиями отдела спецэффектов.
— Никак не могу взять в толк, как им удается заставить пчелу
лететь куда надо, — говорит Лестер Мун. — Может, она дрессированная?
