Нюхач и остальные выстраиваются в ряд перед стойкой бара,
некоторые обжигают взглядом Вонючий Сыр, другие по-доброму смотрят на Джека.
Борода Мышонка по-прежнему заплетена в две косички, на щеках под глазами
нанесена какая-то черная маскировочная краска. Кайзер Билл и Сонни забрали свои
гривы в конские хвосты Эль и пена стекают из графина в раковину.
— Хорошо, парни, — говорит Мун и выходит на кухню. Дверь за
ним закрывается.
Члены Громобойной пятерки перестраиваются. Теперь в центре
их внимания Джек. Большинство скрещивают руки на груди. Бугрятся мышцы.
Джек отодвигает от себя тарелку, встает.
— До вчерашнего вечера слышал кто из вас о Джордже Поттере?
***
Усевшись на край ближайшего к двери стола для бильярда, Джек
смотрит на Нюхача и Дока, которые устроились на высоких стульях перед стойкой,
чуть наклонившись вперед Кайзер Билл, прижав палец к губам и наклонив голову,
стоит рядом с Нюхачом. Мышонок лежит на втором бильярдном столе, подперев
голову рукой. Сонни, хмурясь и сжав кулаки, вышагивает между баром и
музыкальным автоматом.
— Вы уверены, что он говорил именно о «Черном доме»? А не о
«Холодном доме»,
[92]
как в романе Диккенса? — спрашивает Мышонок.
— Уверен. — Джек напоминает себе, что не стоит удивляться
каждый раз, когда кто-то из этих парней подтверждает, что учился в
университете. — Речь шла именно о «Черном доме».
— Черт, я думаю, что… — Мышонок качает головой.
— Как фамилия этого строителя? — спрашивает Нюхач.
— Бернсайд. Имя — Чарльз, прозвище — Чамми. Давным-давно у
него была другая фамилия. Что-то вроде Бир Стайн.
— Бирстайн? Берстайн?
— Мне нечего ответить, — говорит Джек.
— И ты думаешь, он — Рыбак?
Джек кивает. Нюхач пристально смотрит на него, словно хочет
прочитать мысли.
— И насколько ты уверен?
— На девяносто девять процентов. Он подложил полароидные
фотографии в комнату Поттера.
— Черт. — Нюхач слезает со стула и заходит за стойку. — Я
хочу убедиться, что никто не забыл самое простое. — Он наклоняется,
выпрямляется с телефонным справочником в руке. — Понимаете, о чем я? —
Открывает справочник, пролистывает несколько страниц, проводит толстым пальцем
по столбцу. — Бернсайда нет. Жаль.
— Хорошая идея, однако, — кивает Джек. — Этим утром я проделал
то же самое.
Сонни останавливается у музыкального автомата, нацеливает
палец на Джека.
— Как давно построили этот чертов дом?
— Почти тридцать лет назад. В семидесятых.
— Черт, так мы тогда были детьми, жили в Иллинойсе. Откуда
нам что-то знать о нем?
— Вы много ездите по округе. Вот я и подумал, вдруг этот дом
попадался вам на глаза. И потом, место это нехорошее. Людям свойственно
говорить о таких домах. — Свойственно говорить о домах, в которых водятся
привидения, мысленно поправляет он себя. Дома приобретают такую репутацию, если
несколько лет пустуют или в них произошло что-то ужасное. В этом случае ужасен
сам дом, и люди, которые в иной ситуации, конечно же, рассказывали бы о нем,
едва помнят, что видели его. Судя по реакции Дейла, «Черный дом» растворился в
собственной несуществующей тени. — Подумайте об этом. Постарайтесь вспомнить.
За годы, проведенные во Френч-Лэндинге, вы слышали о доме, на который вроде бы
наложено заклятие? Рабочие ненавидели это место. Они его боялись. Говорили, что
вблизи него человек лишается тени. Заявляли, что призраки обжили дом, когда его
только строили! В конце концов все они ушли, и Бернсайду пришлось достраивать
дом самому!
— Дом должен стоять в укромном месте, — подает голос Док. —
Совершенно очевидно, что не у всех на виду. Это тебе не Либертивилль. На
Робин-Гуд-лейн его не найти.
— Точно, — кивает Джек. — Мне следовало упомянуть об этом
раньше. Поттер говорил, что расположен дом в стороне от дороги, на вырубке. То
есть в лесу. Док, вы правы. Рядом других домов нет.
— Эй, эй, эй. — Мышонок перебрасывает ноги через край
бильярдного стола, садится. Глаза его крепко закрыты, мясистая ладонь прижата
ко лбу. — Если бы я только мог вспомнить… — Из его груди исторгается вопль
раздражения.
— Что? — Голос Нюхача в два раза громче обычного, и слово
гремит, как камень, упавший на бетонный тротуар.
— Я знаю, что видел это гребаное место, — отвечает Мышонок.
— Как только вы начали говорить о нем, у меня возникло ощущение, что мне это
знакомо. Видел я этот дом, видел, но память никак не желала подсказать, где и
когда. Когда я пытался подумать о нем, вы понимаете, заставить себя вспомнить,
я видел какие-то слепящие огни. А стоило Джеку упомянуть, — что этот дом стоит
в лесу, я тут же увидел его. Как на картинке. В окружении этих слепящих огней.
— На «Черный дом» это не похоже, — замечает Джек.
— Еще как похоже. Огней там не было, я просто их видел. —
Тон у Мышонка такой, словно его объяснение более чем логично.
Сонни смеется. Нюхач качает головой и бурчит:
— Дерьмо.
— Я не понимаю, — честно признается Джек.
Нюхач смотрит на Джека, поднимает палец, спрашивает Мышонка:
— Мы говорим об июле, августе двухгодичной давности?
— Естественно, — отвечает Мышонок. — «Лето Несравненной
Кислоты». — Он смотрит на Джека и улыбается. — Два года назад мы получили эту
потрясающую, удивительную кислоту. Одна таблетка, и у тебя пять или шесть часов
дивных видений. Никаких побочных эффектов. Только плюсы и ни одного минуса. Вы
понимаете, о чем я?
— Пожалуй, — отвечает Джек..
— При этом можно даже что-то делать. К примеру, ездить.
Седлаешь свой байк и мчишься, куда захочешь. Все у тебя получается. Ты не
лежишь пластом, а действуешь за пределом своих максимальных возможностей.
— Тимоти Лири не во всем ошибался, — вставляет Док.
— Да, это была классная штука, — продолжает Мышонок. — Мы
оприходовали все таблетки, а потом поставили точку. Больше с кислотой не
связывались. Этой достать не могли, а пользоваться той, что хуже, смысла не
было. Я даже не знаю, откуда взялись те таблетки.
— Ты не захочешь знать, откуда они взялись, — усмехается
Нюхач. — Поверь мне.
