Они торопятся, насколько это возможно. Док хочет взглянуть
на ногу Мышонка, Нюхач хочет убедиться, что Кайзер Билл жив, все они хотят
выбраться из этого места туда, где нормальный воздух и солнечный свет. Головы
гудят, мышцы болят от нечеловеческого напряжения. Никто не уверен, что адский
пес не готовится ко второй атаке.
Пока они разговаривают, Сонни поднимает «Толстяка» Мышонка и
катит к владельцу. Мышонок берется за руль и катит байк к шоссе, хотя при
каждом шаге лицо перекашивает от боли.
Нюхач и Док поднимают свои байки, Сонни, пройдя по проселку
шесть футов, проделывает то же самое.
До Нюхача вдруг доходит, что он не взглянул на «Черный дом»,
когда стоял в повороте, помогая Мышонку подняться.
Вспоминает слова Мышонка: «Это дерьмо не хочет, чтобы его
видели», и признает его правоту. Рыбак не хочет, чтобы кто-то заходил на
проселок, не хочет, чтобы кто-то смотрел на его дом.
Уверен Нюхач и в другом: теперь Джеку Сойеру придется
рассказать все.
Потом ужасная мысль пронзает его, и он спрашивает:
— С вами произошло что-то необычное, очень странное, перед
тем, как этот адский пес выскочил из леса? В голове?
Смотрит на Дока, и Док краснеет. Похоже, произошло, думает
Нюхач.
— Пошел ты на хер, — бурчит Мышонок. — Я не собираюсь об
этом говорить.
— Я полностью согласен с Мышонком, — вырывается у Сонни.
— Как я понимаю, ответ — да, — подводит итог Нюхач.
Кайзер Билл лежит на краю проселка с закрытыми глазами,
подбородок, грудь, живот влажные от крови. Воздух по-прежнему серый и липкий,
тела весят не меньше тысячи фунтов, байки катятся на свинцовых колесах. Сонни
останавливает байк рядом с Кайзером Биллом, ногой не так уж и нежно бьет по
ребрам.
Кайзер открывает глаза, стонет.
— Сонни, твою мать! Ты меня пнул. — Он приподнимает голову и
замечает, что залит кровью. — Что случилось? Меня подстрелили?
— Ты вел себя как герой, — отвечает Сонни. — Как ты себя
чувствуешь?
— Отвратительно. Куда меня ранили?
— Откуда мне знать? — отвечает Сонни. — Вставай, пора
выметаться отсюда.
Остальные проходят мимо. Кайзеру Биллу удается подняться, а
потом, ценой невероятных усилий, поднять и байк. Он толкает его к выезду с
проселка, удивляясь как жуткой головной боли, так и количеству крови в его
теле. Когда выходит из-под деревьев и присоединяется к друзьям на шоссе № 35,
неожиданно яркий свет бьет по глазам. Земля начинает уходить из-под ног, он
вновь едва не теряет сознания.
— Думаю, я не ранен, — говорит он.
На Кайзера никто не обращает внимания. Док спрашивает
Мышонка, не хочет ли тот сразу поехать в больницу.
— Только не в больницу. Больницы убивают людей.
— По крайней мере позволь мне взглянуть на твою ногу.
— Хорошо, смотри.
Док приседает. Прикасается к ноге удивительно нежными
движениями. Мышонок морщится от боли.
— Мышонок, — говорит Док, — таких собачьих укусов мне видеть
не доводилось.
— Так и такую собаку ты никогда не видел.
— Рана очень странная. Тебе нужны антибиотики, и немедленно.
— Разве у тебя нет антибиотиков?
— Конечно, есть.
— Тогда едем к Нюхачу, и там ты сможешь колоть меня, сколько
влезет.
— Как скажешь, — отвечает Док.
Глава 20
Примерно в то время, когда Мышонок и Нюхач предпринимают
первую, неудачную попытку найти проселок и щит с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД
ВОСПРЕЩЕН», Джек отвечает на трель сотового телефона, надеясь, что звонит Генри
Лайден, сообщить о результатах экспертизы записи разговора по линии 911.
Конечно, будет здорово, если Генри удастся опознать голос, но Джек на это мало
рассчитывает. Рыбак-Бернсайд старше Потей, и Джек сомневается, что он ведет
активную социальную жизнь. Что Генри может, так это подметить тончайшие нюансы
голоса и многое рассказать о его обладателе. Джек верит, что его друг слышит
недоступное другим, пусть вера эта столь же иррациональна, что и вера в
волшебников. Он не сомневается, что Генри Лайден укажет одну-две важные детали,
которые смогут сузить фронт поисков. Впрочем, Джека будет интересовать все, что
удастся выудить Генри из записи на магнитной ленте.
А вот если звонит кто-то еще, Джек намерен как можно быстрее
закруглить разговор.
Но голос, который он слышит в трубке, меняет первоначальные
планы. С ним хочет поговорить Фред Маршалл, и Фред тараторит что-то бессвязное,
поэтому Джек просит его не спешить и начать по новой.
— Джуди стало хуже, — говорит Фред. — Она… что-то бормотала,
бушевала, обезумела, как раньше, бросалась на стены… Господи, на нее надели
смирительную рубашку, тогда как она только хотела помочь Таю. Все это из-за той
пленки. Господи, как мне с этим справиться? Джек, я хотел сказать, мистер
Сойер, извините, сам не знаю, что говорю, я так тревожусь.
— Только не говорите мне, что кто-то послал ей запись
разговора на линии 911.
— Нет, нет… при чем тут линия 911? Я говорю про кассету,
которую сегодня передали в больницу. Адресованную Джуди. Верите, они дали ей
прослушать запись? Мне хочется задушить доктора Спайглмана и эту медсестру,
Джейн Бонд. Что на них нашло? В больницу поступает кассета, а они говорят,
миссис Маршалл, вам тут прислали очень миленькую запись, подождите, я сейчас
принесу магнитофон. И это в отделении для душевнобольных! Они даже не
удосужились предварительно прослушать запись. Послушайте, я не знаю, чем вы сейчас
заняты, но я был бы вечно вам благодарен, если бы вы позволили мне заехать за
вами, чтобы отвезти вас в Арден. Вы могли бы поговорить с ней. Вы —
единственный человек, кто может ее успокоить.
— Заезжать за мной не надо, потому что я уже еду туда. Что было
на кассете?
— Не понимаю. — Смятение Фреда Маршалла только усиливается.
— Почему вы едете в больницу без меня?
После секундного раздумья Джек выбирает ложь.
— Я думал, вы уже там. Жаль, что это не так.
— Мне бы хватило ума прослушать пленку, прежде чем нести ее
Джуди. Вы знаете, кто ее прислал?
— Рыбак.
— Откуда вам это известно?
— Он любит общение, — отвечает Джек. — Что он там наговорил?
