Джек едва его слышит. Его глаза горят мрачным огнем.
«Что-то… что-то вроде бир стайн, — сказал ему Джордж Паркер
прошлым вечером, тысячу лет тому назад. — Не совсем так, но близко».
— Карл Бирстайн, — повторяет он. Поднимает сжатый кулак,
торжествующе трясет. — Так его звали в Чикаго. Бернсайд там, во Френч-Лэндинге.
Дело закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки. Где он, Спиди?
Сэкономь мне несколько ча…
— Замолчи, — обрывает его Паркус.
Тихо, но жестко. Джек чувствует, как Софи прижимается к
нему. Так его давний друг никогда не говорил. «Ты более не должен воспринимать
его как Спиди, — одергивает себя Джек. — Он не такой и никогда таким не был.
Это роль, которую он играл, чтобы успокоить и расположить к себе испуганного
мальчика, который бежал от беды со своей матерью».
Паркус поворачивает тушки, которые уже подрумянились с одной
стороны и роняют в огонь капельки жира.
— Извини за тон, Джек, но ты должен понять, что твой Рыбак —
мелкая сошка с сравнении с тем, что происходит у нас на глазах.
«Почему бы тебе не сказать, что он — мелкая сошка, Тэнзи
Френо? Почему бы не сказать Нюхачу Сен-Пьеру?»
Джек думает об этом, но не озвучивает своих мыслей. Огонь в
глазах Паркуса нагнал на него страх.
— И речь идет не о Двойниках. Выброси эти мысли из головы.
Это всего лишь связь между твоим миром и миром Долин.
Ты не можешь убить одного преступника здесь и тем самым
положить конец делишкам твоего людоеда там. А если ты убьешь его в Висконсине,
тварь, которая живет в нем, просто перескочит в другое тело.
— Тварь?..
— Во времена Альберта Фиша, последний называл ее Мистер
Понедельник. Того, кто тебе нужен, зовут мистер Маншан. На самом деле имя
другое, но его не произнести ни на одном человеческом языке ни в одном из
земных миров.
— И много этих миров, Спиди?
— Много, — отвечает Паркус, глядя в костер. — И наше дело
затрагивает каждый из них. Иначе зачем бы мне гоняться за тобой? Посылать тебе
перышки, посылать тебе яйца малиновки, делать все, что только возможно, лишь бы
разбудить тебя.
Джек думает о Джуди, царапающей стены, пока из-под ногтей не
потекла кровь, и ему становится стыдно. Спиди, по существу, занимался тем же.
— Проснись, проснись, дурья башка, — говорит он.
На лице Паркуса мелькает некое подобие улыбки.
— Ты, конечно, видел меня перед тем, как покинуть службу в
полиции Лос-Анджелеса.
— А что еще могло заставить меня уйти из полиции?
— Ты бежал, как Иона, когда Господь велел ему идти
проповедовать в Ниневию. Я даже подумал, а не послать ли мне кита, чтобы он
тебя проглотил.
— У меня такое ощущение, будто меня проглотили, — признается
Джек.
— У меня тоже, — подает голос Софи.
— Мы все проглочены, — заявляет мужчина с револьвером на
боку. — Мы все в брюхе чудовища, нравится нам это или нет. Это ка,
[103]
рок и
судьба. Твой Рыбак, Джек, теперь твоя ка. Наша ка. Речь идет о большем, чем
убийства. Гораздо большем.
И Джек видит такое, от чего кровь холодеет у него в жилах:
Лестер Паркер, он же Спиди, он же Паркус, сам напуган до смерти.
— Это дело связано с Темной башней, — добавляет Паркус.
Крик отчаяния срывается с губ сидящей рядом с Джеком Софи,
она опускает голову. Одновременно поднимает руку и раз за разом показывает
Паркусу знак Злого Глаза.
Паркус, однако, не обращает на нее никакого внимания.
Вновь переворачивает тушки.
— А теперь слушайте меня, — говорит он. — Слушайте и
задавайте как можно меньше вопросов. У нас еще есть шанс вернуть Джуди Маршалл
ее сына, но время стремительно иссякает.
— Говори, — молвит Джек.
***
Паркус говорит. Не переставая говорить, приходит к выводу,
что куропатки готовы, и подает их на плоских камнях.
Мясо нежное, само слезает с костей. Джек ест с жадностью,
пьет сладкую воду из бурдюка Паркуса всякий раз, когда он попадает к нему. Он
более не сравнивает поджаренных на костре куропаток с детскими трупами. Тело
требует горючего и не получает отказа. С аппетитом ест и Софи, руками,
нисколько не стесняясь, облизывает изящные пальчики. Ест и Уэнделл Грин, пусть
он так и не решился войти в каменный круг. Однако, когда Паркус бросает ему
золотисто-коричневую тушку, Грин ловит ее с удивительным проворством и
вгрызается зубами в мягкое мясо.
— Ты спросил, много ли миров, — начинает Паркус. — Ответ,
Высоким слогом — да фан: больше, чем можно себе представить. — Почерневшей
палочкой он рисует уложенную набок восьмерку. Джек знает, что это греческий
символ для обозначения бесконечности.
— Есть Башня, которая удерживает их вместе. Если хочешь,
думай о ней как об оси, на которой вращается множество колес. И есть нечто,
которое хочет разрушить Башню.
Рам Аббала.
При этих словах языки пламени костра вдруг темнеют,
становятся темно-красными. Джек хочет, но не может поверить, что изменение
цвета — всего лишь плод его разыгравшегося воображения.
— Алый Король, — переводит он.
— Да. Его физическое воплощение заточено в камере на вершине
Башни, но у него есть и второе воплощение, столь же реальное, и живет оно в
канта Аббала — во Дворце Алого Короля.
— То есть находится в двух местах одновременно. — Благодаря
своим путешествиям между мирами Америки и Долин Джек без особого труда
воспринимает сказанное.
— Да.
— Если он… или нечто… уничтожит Башню, достигнет ли он своих
целей? Не погибнет ли при этом одно из его физических воплощений?
— Как раз наоборот. Он освободит его, и тогда везде
воцарится хаос… дин-та… геенны огненной. Некоторые территории Срединного мира
уже свалились в этот огонь.
— Что из всего этого мне действительно нужно знать? — спрашивает
Джек. Он понимает, что ему пора отправляться в мир по другую сторону стены.
— Трудно сказать, что тебе нужно знать, а что — нет, —
отвечает Паркус. — Если я упущу что-то нужное, завтра, возможно, погаснут
звезды. Не только здесь, но и в тысячах тысяч вселенных. И в этом весь ужас.
Слушай, Джек… Король пытается уничтожить Башню и освободиться с незапамятных
времен. Возможно, целую вечность. Процесс этот медленный, потому что Башня
удерживается на месте пересекающимися силовыми лучами, которые выполняют роль
оттяжек. Лучи удерживали Башню тысячи лет и будут удерживать еще тысячи, но в
последние две сотни лет, в вашем летосчислении, Джек, а для тебя, Софи, это
порядка пятисот Полноземелий…
