Если же Рыбак отдаст мальчика мистеру Маншану, не повезет
всему живому. Неудивительно, что Спиди боится нехватки времени.
— Вы знали, что это грядет, не так ли? — спрашивает он. — Вы
оба знали. Потому что знала Джуди. Она не один месяц вела себя странно, и
началось это задолго до убийств.
Паркус ерзает на месте, отводит глаза.
— Я знал, что-то готовится, да, свидетельства тому были, но
я занимался другим делом. А Софи переходить не может. Ее привезли сюда летающие
люди, они же и увезут, когда наше совещание закончится.
Джек поворачивается к Софи:
— Ты — та, кем когда-то была моя мать. Я в этом уверен (себе
он признается, что полной уверенности у него нет, скорее, полагается на
интуицию. Слишком много неизвестных.). Ты — наследница Лауры де Луизиан.
Королева этого мира.
Теперь смущается Софи.
— В высшей иерархии я была никем, действительно никем, и
меня это вполне устраивало. Главным образом писала рекомендательные письма и
благодарила людей, которые приходили, чтобы повидаться со мной… только при
исполнении официальных обязанностей я говорила «мы». Любила гулять, рисовать цветы,
классифицировать их. А потом, по стечению обстоятельств, трудным временам,
оказалась последней в королевском роду. Королева этого мира, как ты и сказал.
Однажды выходила замуж за хорошего и простого человека, но мой Фред Маршалл
умер и оставил меня одну. Софи Бесплодная.
— Не говори так. — Джек удивлен, как глубоко ранят его ее
слова. Не хочет слышать, чтобы она говорила о себе с такой насмешливо-горестной
интонацией.
— Не будь ты уникумом, Джек, твой Двойник приходился бы мне
кузеном.
Теперь она охватывает его руку изящными пальчиками и сжимает
их. Низкий голос переполняют эмоции.
— Отставим в сторону высшие материи. Я знаю, что Тайлер
Маршалл — сын Джуди, я знаю, что люблю ее и не хочу, чтобы ей причиняли боль.
Поверь, что за Тайлера я переживаю, как за своего ребенка, если он у меня
когда-нибудь будет. Но кроме этого, я знаю еще одно: ты — единственный, кто
может его спасти.
— Почему? — Он, разумеется, чувствовал, что к этому идет.
Иначе что ему тут делать? Но по-прежнему пребывает в недоумении. — Почему я?
— Потому что ты прикасался к Талисману. И хотя часть его
силы с годами покинула тебя, многое осталось.
Джек думает о лилиях, которые Спиди оставил ему в ванной
Дейла. Об их запахе, что остался на его руках даже после того, как он отдал
букет Тэнзи. И он помнит, как выглядел Талисман в шепчущейся темноте
королевского павильона, набирая яркость, изменяя все, прежде чем исчезнуть.
Джек думает: «Он по-прежнему изменяет все».
— Паркус? — Это первый раз, когда он называет своего
собеседника, другого копписмена, по имени? Точно он не помнит, но такое
возможно.
— Да, Джек.
— Того, что осталось от Талисмана… этого достаточно? Хватит,
чтобы я смог взять верх над Алым Королем?
На лице Паркуса — ужас.
— Конечно, нет, Джек. Даже не думай. Аббала задует тебя, как
свечу. Но этого, возможно, хватит, чтобы справиться с мистером Маншаном… пойти
в горящие земли и вывести оттуда Тайлера.
— Там машины. — Софи словно погрузилась в транс, забылась
тяжелым сном. — Красные машины и черные машины, все окутаны дымом. Длинные
транспортеры, и на них несметное количество детей. Дети перебирают ножками,
двигают транспортеры, а те приводят в действие машины. Глубоко в лисьих норах.
Глубоко в крысиных норах, куда не заглядывает солнце. В глубоких пещерах, где
находятся горящие земли.
Джек потрясен до глубины души. На ум приходит Диккенс.
Не «Холодный дом» — «Оливер Твист». И разумеется, он
вспоминает разговор с Тэнзи Френо. «По крайней мере Ирма не там, — думает он. —
Не в горящих землях. Ирма мертва, злобный старик отъел ей ногу. Тайлер, однако…
Тайлер…»
— Они бредут и бредут, пока у них не начинают кровоточить
ноги, — бормочет он. — И путь туда…
— Я думаю, ты знаешь, — говорит Паркус. — Найдя «Черный
дом», ты найдешь путь в горящие земли… к машинам… мистеру Маншану… и Тайлеру.
— Мальчик жив. Вы в этом уверены.
— Да, — хором отвечают Паркус и Софи.
— А где сейчас Бернсайд? Эта информация могла бы многое
ускорить.
— Я не знаю, — отвечает Паркус.
— Господи, если бы ты знал, кто он…
— Есть отпечатки пальцев, — говорит Паркус. — Отпечатки
пальцев на телефонном аппарате. Твоя первая идея. Полицейское управление
Висконсина получило информацию из банка данных ФБР, что они принадлежат
Бирстоуну. У тебя есть его теперешняя фамилия — Бернсайд. Этого достаточно.
Полицейское управление Висконсина, ФБР, банк данных: эти
термины звучат на английском, который совершенно неуместен в Долинах.
— Откуда ты это знаешь?
— У меня есть источники в твоем мире; я держу руку на
пульсе. И такому копу, как ты, не составит труда выяснить остальное.
— Джуди думает, что у тебя есть друг, который может помочь,
— неожиданно встревает Софи.
— Дейл? Дейл Гилбертсон? — Джеку трудно в это поверить, но,
с другой стороны, Дейл мог кое-что разузнать.
— Я не знаю его имени. Джуди думает, он похож на тех, кто
живет здесь, в Запределье. Человек, который многое видит, потому что не видит
ничего.
— Значит, не Дейл. Она говорит о Генри.
Паркус встает. Попугай поднимает головы, открывает четыре
блестящих глаза. Святость-и-Нечестивость взлетает к его плечу и устраивается на
нем.
— Я думаю, совещание закончено. Нам пора закругляться.
Ты готов к возвращению, друг мой?
— Да. И пожалуй, я возьму Грина с собой, хоть мне этого и не
хочется. Не думаю, что он здесь долго протянет.
— Как скажешь.
Джек и Софи, которые по-прежнему держатся за руки, уже
поднимаются, когда Джек вдруг осознает, что Паркус все стоит в говорящем круге
с попугаем на плече.
— Ты не идешь?
Паркус качает головой:
— Здесь наши пути расходятся, Джек. Возможно, мы еще
увидимся.
«Если я выживу, — думает Джек. — Если кто-нибудь из нас
выживет».
— А пока иди своим путем. И будь честен.
