— Что значит — те, кто остался?
— Не важно, поторопись, если хочешь поговорить с Мышонком. Я
уверен, он хочет поговорить с тобой. Потому что постоянно повторяет твое имя. —
Нюхач понижает голос. — Когда не криком кричит от боли. Док всячески старается
ему помочь, я и Медведица тоже, но мы не справляемся.
— Скажи ему, пусть держится.
— Хрена с два. Скажи ему сам.
В трубке скрежет, бормотание. Потом звучит другой голос, уже
мало похожий на человеческий.
— Ты должен поторопиться… должен успеть. Эта тварь… укусила
меня. Там все горит. Словно облито кислотой.
— Держись, Мышонок. — Костяшки пальцев Джека, держащих
телефон, побелели. Он удивляется, что пластмассовый корпус выдерживает такое
давление. — Я постараюсь приехать как можно быстрее.
— Постарайся. Остальные… уже забыли. Не я. — С губ Мышонка
срывается смешок, от которого Джека бросает в холод. В чистом виде смех из
могилы. — Мне ввели сыворотку памяти, знаешь ли. Он сжирает… сжирает меня
живьем… но я все помню.
Слышится скрежет, телефон переходит из рук в руки, потом
новый голос. Женский. Джек понимает, что трубку взяла Медведица.
— Ты должен поторопиться. Ты втянул их в это дело. Нельзя,
чтобы все усилия пропали попусту.
Раздается щелчок. Джек бросает сотовый на пассажирское
сиденье и решает, что семьдесят миль в час — не такая большая скорость.
Несколько минут спустя (Джеку они показались очень длинными
минутами) он уже щерится от сверкания поверхности Тамарака под лучами летнего
солнца. Отсюда он практически видит и свой дом, и дом Генри.
Генри.
Большим пальцем левой руки Джек касается нагрудного кармана,
где чуть дребезжит кассета, которую он достал из магнитофона в кабинете
Спайглмана. Особого смысла передавать ее Генри нет. С учетом того, что вчера
сообщил Поттер и сегодня скажет Мышонок, записи разговора по линии 911 и
послание Джуди не так уж и важны. Кроме того, ему надо спешить на
Нейлхауз-роуд. Поезд вот-вот отойдет от станции, с Мышонком Бауманном, его
единственным пассажиром.
Однако…
— Я тревожусь за него, — говорит Джек. — Даже слепой видит,
что я тревожусь за Генри.
Яркое солнце уже миновало зенит и скатывается к западу,
отраженные от воды лучи бьют в лицо. Всякий раз вспыхивают, когда попадают
прямо в глаза.
Генри — не единственный, о ком тревожится Джек. У него
нехорошее предчувствие, что не поздоровиться может всем его новым друзьям и
знакомым во Френч-Лэндинге, от Дейла Гилбертсона и Фреда Маршалла до старика
Маккея, зарабатывающего на жизнь чисткой обуви около публичной библиотеки, и
Ардиса Уокера, владельца маленького магазинчика у реки. В его воображении все
эти люди сделаны из стекла. Если Рыбак сильно топнет ногой, они попадают на
землю и разобьются. Только, разумеется, речь не о Рыбаке.
«Это расследование преступления, — напоминает он себе. —
Пусть его приходится вести не только в этом мире, но и в Долинах, это все равно
расследование. И не первое, когда начинало казаться, что оно тебе не по зубам и
найти преступника невозможно».
Все так, но обычно ощущение это пропадало, как только ему
удавалось ухватиться за ниточку. На этот раз дело обстоит хуже, гораздо хуже. И
он знает почему. За Рыбаком маячит тень мистера Маншана, бессмертного скаута из
другой реальности, непрестанно выискивающего таланты. И мистер Маншан — не
последний в этом ряду, потому что он тоже отбрасывает тень. Красную.
— Аббала, — бормочет Джек. — Аббала-дун, и мистер Маншан, и
ворона Горг, трое давних друзей, шагающих бок о бок там, где ночь царит всегда.
— Почему-то он вспоминает Моржа и Плотника из «Алисы». Что они брали с собой на
прогулку под луной? Моллюсков? Мидий? Джек вспомнить не может, хотя одна фраза
звучит в его голове, произнесенная голосом матери:
«Пришла пора, — сказал Морж, — поговорить о многом».
Аббала предположительно обретается в своем дворце (та его
часть, что не заключена в камере на вершине Темной башни, о которой упоминал
Спиди), но Рыбак и мистер Маншан могут быть где угодно. Они знают, что Джек
Сойер вознамерился помешать их планам? Разумеется. Сегодня это известно всем и
каждому. Могут они попытаться задержать его, направив удар на кого-нибудь из
друзей Джека? К примеру, на некоего слепого знатока спорта, трэша, хип-хода,
рок-н-ролла и многого, многого другого.
Да, конечно. Теперь, может, оттого, что он сформулировал
свои подозрения, Джек вновь чувствует неприятные вибрации, идущие с юго-запада,
те самые, которые ощутил, когда впервые взрослым перенесся в другой мир. Если
дорога поворачивает на юго-восток, вибрации пропадают. А стоит переднему
бамперу «доджа» нацелиться на юго-запад, возвращаются, отзываются головной
болью.
«Ты чувствуешь „Черный дом“, только не дом это, вовсе не
дом. Это гнездо червей в яблоке существования, и ход от него ведет до самых
горящих земель. Это дверь. Может, до сегодняшнего утра она была лишь чуть
приоткрыта, но после появления там Нюхача и его друзей широко распахнулась, и
из нее потянуло смрадом. Тая надо вернуть, все так, но и дверь необходимо
закрыть. Закрыть навсегда. Потому что только одному Богу известно, какие твари
проскальзывают через нее в наш мир».
Джек резко поворачивает на Тамарак-роуд. Протестующе визжат
шины «доджа». Ремень безопасности прижимает Джека к спинке, и на мгновение он
даже думает, что пикап перевернется. Но автомобиль остается на колесах и мчится
к Норвэй-Вэлли-роуд. Мышонок протянет еще недолго, а Генри нельзя оставлять
одного. Его приятель этого еще не знает, но ему предстоит поездка на
Нейлхауз-роуд. И до того, как обстановка нормализуется, Джек не намерен
отпускать от себя Генри.
***
Возможно, все бы и обошлось, окажись Генри дома. Но на
непрерывные звонки Джека дверь открыла Элвена Мортон, с тряпкой в руке, которой
она вытирала пыль.
— Он уехал на KDCU, у него сегодня рекламный день, — говорит
Элвена. — Я сама его туда отвезла. Не знаю, почему он не может наговаривать
рекламу в студии? Правда, он что-то объяснял насчет звуковых эффектов. Странно,
что он тебе этого не говорил.
Да, конечно же, говорил. «Кузен Баддис Риб Криб».
Саут-Вабаш-стрит. Центр Ла Ривьеры. Все такое. Даже сказал, что его отвезет
Элвена Мортон. Многое произошло с Джеком после того разговора: он встретил
друга детства, влюбился в Двойника Джуди Маршалл, узнал, для чего, собственно,
появился на свет Божий, какое задание уготовило ему провидение. Но все это не
мешает Джеку сжать левую руку в кулак и засветить себе по лбу, аккурат между
глаз. И пожалуй, напрасно. Очень уж быстро меняется ситуация, в таком
круговороте что-то и забывается.
