Ему остается только надеяться, что реализация замыслов этого
ужасного старика — не одно из них.
— Поверни налево, — бурчит Берни, откидываясь на спинку. —
Три мили плюс-минус сотня ярдов.
Поворачивая, Тайлер понимает, что полосы тумана,
поднимающегося над землей, и не туман вовсе. Это полосы дыма.
— Шеол, — поясняет Берни, словно читая его мысли. — И
единственный путь через него — Конджер-роуд. Сойди с нее, и нарвешься на
тварей, которые разорвут тебя на куски, только чтобы услышать твой крик. Мой
друг сказал, куда я должен тебя доставить, но в намеченный план придется внести
небольшое изменение. — Перекошенное болью лицо мрачнеет. — Он тоже причинил мне
боль, чуть не вытащил наружу мои внутренности. Я ему не доверяю. — И добавляет,
уже нараспев:
— Карл Бирстоун не доверяет мистеру Маншану! Больше не
доверяет! Больше не доверяет!
Тай молчит. Он старается вести тележку для гольфа по
середине Конджер-роуд. Один раз рискует оглянуться, но не видит ни дома, ни
окружавшей его пышной растительности. Все скрыто изъеденным эрозией холмом.
— Он получит то, что положено ему, а я — что мне. Ты меня
слышишь, мальчик? — Поскольку Тай молчит, Берни вскидывает «Тазер». — Ты меня
слышишь, подтиральщик?
— Да, — отвечает Тайлер. — Да, конечно.
«Почему ты никак не умрешь? Господи, если Ты есть, почему Ты
не протянешь руку и не проткнешь пальцем это гнусное сердце, чтобы оно
остановилось?»
Когда Берни вновь прерывает молчание, в его голосе слышны
озорные нотки.
— Ты обратил внимание на стену с другой стороны дороги, но,
думаю, не приглядывался к ней. А следовало бы.
Старик наклоняется назад, что улучшить мальчику обзор.
Большие белые камни, уложенные в стену вдоль Конджер-роуд,
совсем и не камни. Черепа.
Что же это за место? Господи, как ему хочется очутиться
рядом с мамой! Как ему хочется вернуться домой!
Со слезами на глазах, с отупевшим от непрерывного гудения
рассудком, Тайлер ведет тележку для гольфа в глубь горящих земель. В Шеол.
Спасатели, если они и есть, никогда не смогут забраться так
далеко.
Глава 27
Когда Джек и Дейл входят в кондиционированную прохладу бара
«Сэнд», зал пуст, за исключением троих мужчин. Нюхач и Док сидят за стойкой,
перед ними по стакану лимонада («Конец света, определенно, конец света», —
думает Джек). На периферии, в шаге от кухни, отирается Вонючий Сыр. Байкеров
окружает плохая аура, вот Вонючий Сыр и предпочитает держаться от них подальше.
Во-первых, он никогда не видел Нюхача и Дока без Мышонка, Сонни и Кайзера Билла.
Во-вторых… о боже, это калифорнийский детектив и начальник полиции
Френч-Лэндинга.
Музыкальный автомат выключен, но телевизор работает, и Джек
не удивлен, что канал АМС в программе «Дневное кино» показывает фильм с
участием его матери и Вуди Строуда. Он пытается вспомнить название фильма, и
через несколько секунд ему это удается: «Экспресс правосудия».
«Не стоит тебе лезть в это дело, Беа, — говорит Вуди (в этом
фильме Лили играет богатую бостонскую наследницу, Беатрис Лодж, которая
приезжает на Запад и вступает в банду, главным образом для того, чтобы досадить
своему строгому, нетерпимому в вопросах нравственности отцу. — Похоже, оно
станет нашим последним».
«И хорошо», — отвечает Лили. Голос у нее ледяной, глаза —
тоже. Фильм, конечно же, дерьмовый, но в игре Лили нет ни грамма фальши.
Беатрис словно списана с живого человека.
Джек не может не улыбнуться.
— Что с тобой? — удивляется Дейл. — Весь мир сошел с ума, а
ты улыбаешься.
На экране телевизора Вуди Строуд говорит: «Что значит —
хорошо? Весь чертов мир сошел с ума».
Джек Сойер, тихонько: «Мы постараемся уложить, сколько
сможем. Пусть знают, с кем они имели дело».
На экране Лили повторяет то же самое Вуди. Они собираются войти
в «Экспресс правосудия», а потом покатятся головы: хорошие, плохие и уродливые.
Дейл в изумлении смотрит на Джека.
— Я знаю наизусть практически все ее роли. — В голосе Джека
слышатся извинительные нотки. — Она была моей матерью, знаешь ли.
Прежде чем Дейл успевает что-то сказать (если он и собирался
что-то сказать), Джек присоединяется к сидящим за стойкой Нюхачу и Доку.
Смотрит на часы с логотипом «Кингслендского пива», которые висят рядом с
телевизором: 11.40. Скоро полдень. Когда еще идти на столь важное дело, как не
в полдень?
— Джек, — Нюхач кивает Сойеру, — как поживаешь?
— Неплохо. Вы вооружены?
Док приподнимает жилетку, показывая рукоятку. Это «Кольт-9».
— У Нюхача такой же. Хорошее оружие, должным образом
зарегистрированное. — Он искоса смотрит на Дейла. — Как я понимаю, вы составите
нам компанию?
— Это мой город, — отвечает Дейл, — и Рыбак только что убил
моего дядю. Я не понимаю многое из того, что рассказал мне Джек, но знаю одно:
если он говорит, что есть шанс спасти сына Джуди Маршалл, думаю, мы должны им
воспользоваться. — Он поворачивается к Джеку. — Я захватил для тебя револьвер.
«Ругер автоматик». Он в машине.
Джек рассеянно кивает. Огнестрельное оружие едва ли им
понадобится. Как только они пересекут границу этого мира, оно превратится во
что-то еще. Может, в дротик, может, в копье.
Может, даже в пращу. Они собираются проехаться на «экспрессе
правосудия», все так, это будет последнее дело банды Сойера. Но на том сходство
с фильмом шестидесятых и заканчивается. «Ругер» он, конечно, возьмет. Может
понадобиться в этом мире. Как знать, кто и что ждет их на подходе к «Черному
дому»?
— На выход? — спрашивает Нюхач Джека. Глаза у него глубоко
запали. Джек догадывается, что эту ночь Нюхач провел без сна. Он вновь смотрит
на часы и приходит к выводу (других причин нет, чистое суеверие), что не хочет
выступать в поход на «Черный дом», еще рано. Они покинут бар «Сэнд», лишь когда
часы с логотипом «Кингслендского пива» высветят полдень, не раньше. В
колдовской час Гэри Купера.
— Скоро, — отвечает он. — Карта при тебе, Нюхач?
— Да, но мне представляется, что тебе она не понадобится,
так?
— Может, и не понадобится, — признает Джек, — но
подстраховаться не помешает.
Нюхач кивает:
— Полностью с тобой согласен. Я отослал свою старушку к ее
мамаше в Айдахо. После того, что случилось с Мышонком, долго уговаривать ее не
пришлось. Никогда не отсылал ее раньше. Даже когда у нас была серьезная
заварушка с «Язычниками». Но сейчас у меня плохое предчувствие. — Он молчит,
потом решается продолжить:
